«Я не курю…»
«Во всех шатаниях и метаниях оппозиции, как они не противоречивы, есть две общие черты, которые проходят от высот теории к самым мелким эпизодам политики… В шатаниях и метаниях оппозиции есть другая общая черта, тесно связанная с первой, именно, тенденция к воздержанию от активности, к самоустранению, к абсентеизму, разумеется, под прикрытием архи-радикальных фраз…» Снова могучий ветер риторики, крылатый стиль, поддержанный здесь острой шуткой повторенной фразы: «Спасибо, я не курю».
Наивные люди могли бы заключить из крылатого стиля этого отрывка, что здесь наконец-то будет доказано что-то вещественное, что здесь будет развернуто множество фактов, подтверждающих словесный огонь. Но аналитический микроскоп обнаруживает … всего лишь два, да, два фактика для обозревания; два отдельно взятые факта и совершенно не связанные с сотнями других вещей, составляющих политический курс членов оппозиции, вместе или отдельно взятых. Оппозиция «абсентеистска» в практической политике потому что: а) Бернам был против появления Троцкого перед комитетом Дайеса; и б) оппозиция равно отвергает обе стороны в Финно-Русской войне. Даже если бы оба обвинения были оправданы, то, если их сопоставить со всеобщим глобальным заключением, я могу лишь воскликнуть вместе с принцем Хэлом, который, прочтя об огромном количестве вина, заказанного Фалстаффом и о ничтожном количестве хлеба, сказал: «Какой ужас! Всего на пол-копейки хлеба на такую прорву вина!»*
* Шекспир, «Король Генри IV», ч. 1.
Но давайте порассуждаем об этих двух вещах.
Нет ни малейшей причины считать вопрос о Комиссии Дайеса связанным с общей политической линией той или другой фракции. Вы и здесь исходите из тоталитарного понимания, которое связывает все и вся вместе железными оковами. Оппозиционные члены Национального Комитета разошлись в этом вопросе; среди рядовых членов отношения к этому вопросу пересекали фракционные расколы и в ту и в другую сторону. С точки зрения любого здравомыслящего человека, это был вопрос, разногласия в котором вполне естественны, и — если даже согласиться, что правильное мнение существует — ошибки вполне понятны, просто как ошибки.
Но меня удивляет, товарищ Троцкий, что вы так немудро затрагиваете этот жалкий эпизод в настоящий момент — и как аргумент против оппозиции!
У вас странная манера рассуждения. Революционные принципы позволяют употреблять буржуазные парламентарные органы как трибуну. Этого никто в наших рядах не оспаривает. Но из этого положения вы выводите, что было правильным принять приглашение Дайеса и что, независимо от результатов, это решение было верным, а возражения против него доказывают несогласие с революционной политикой. Ваше рассуждение в этом вопросе похоже на доводы в вопросе о диалектике и теории государства.
Но наш принцип не говорит, что всегда верно использовать любой буржуазный парламентский орган. Такой вывод был бы совершенно абсурдным. Мы понимаем, в принципе, что не исключено, например, идти в суд даже против пролетарского оппонента, но мы будем очень осторожны в применении буржуазного суда в этом случае. Мы войдем в парламент, но не всегда и не во все парламенты: иногда мы будем бойкотировать парламент, как вы конечно хорошо помните. Принцип лишь оставляет вопрос открытым; конкретный ответ всегда зависит от оценки того, каким образом определенная ситуация связана с нашими политическими задачами и какая тактика в данных условиях лучше всего ведет к этим целям.
Когда приглашение Комиссии Дайеса решалось в Политическом Комитете, вопрос заключался в том, чтобы оценить последствия решения в связи с нашими задачами; принципиального разногласия не было. Товарищ Берн и я сделали одну оценку; другие члены Комитета, и вы с ними вместе, другую.
Кто был прав? Тогда никто не мог сказать — отчасти решение делалось наугад. Но, по-моему, сейчас мы можем быть уверены, потому что мы знаем действительные последствия. Я был готов, мне даже хотелось (как я сказал на общем собрании в Нью-Йорке) оказаться неправым. Но, к сожалению, мы с Берном оказались даже более правыми, чем мы ожидали.
Оказалось, что Дайес явно выиграл. Это ясно для всякого, кто смотрит на события, а не на абстрактные догмы.
Что произошло на деле:
Во-первых, нам пришлось солгать своим собственным членам и сторонникам. Эта ложь приняла форму редакционной статьи в "Appeal" в ответ Зэку, ложно говорившей, будто мы передумали решение о Комиссии Дайеса из-за того, другого, и третьего, когда на самом деле, это было потому, что Троцкого пригласили давать свидетельства.