Я считаю весьма показательным, что структура вашего «Открытого письма» вращается вокруг трех неподтвержденных сплетен, в которых замечания оказываются приписаны мне, Эберну и Шахтману. Это симптоматично. Дело в том, что ваше «Открытое письмо», несмотря на все его претенциозное теоризирование и грандиозную риторику, на деле является лишь типом апофеоза, чрезвычайно изысканным изображением похабной сплетни клики Кэннона. Если содрать все излишнее, то ваше «Открытое письмо» говорит следующее: Шахтман является крикливым и поверхностным интеллигентом из Бронкса; Эберн, это хитрый и изменчивый интриган; Бернам — профессор. Вы «диалектически» сплетаете и варьируете эти темы. Приспешники Кэннона нашпигивают их сочными начинками, а затем это становится весьма пикантной закуской к вечернему кофе.
Из какого жерела бьет ключем это бесконечное повторение: «академик», «школьная скамья», «профессор», «педант», «демократический салон»…? Товарищ Троцкий, я с этим и раньше часто встречался в политической борьбе, но без исключения, это всегда отмечало реакцию.
Пожалуйста, не пробуйте доказать мне, что слухи, распространяемые кликой Кэннона выражают, в несколько искаженной форме «здоровый» и «прогрессивный» отклик «пролетарских рядов». Мы слишком хорошо знаем авторов этих сплетен и как они близки к «здоровым пролетариям». Я допускаю, что пролетариат хорошо делает, не доверяя мелкой буржуазии, включая интеллектуалов и профессоров. Это особенно верно в вопросах личного и организационного руководства. Но это ни в коем случае не меняет реакционной сущности, стоящей за обращением к этому настроению как к центральной оси вашего нападения на нашу политическую позицию, наши аргументы, нашу политику. В действительном контексте нынешней борьбы эти обращения к провинциальным, антиинтеллектуальным предрассудкам имеют чисто реакционный эффект; они апеллируют к отсталому провинциализму, к антитеоретическим, даже к антиполитическим предубеждениям. И этот эффект будут чувствоваться даже после окончания сегодняшней фракционной схватки. Да, они будут оказывать свое болезненное влияние в будущие месяцы и даже годы, когда политическая дезинтеграция фракции Кэннона, которая чувствуется уже сейчас, достигнет полного расцвета. Возможно, что и вы, товарищ Троцкий, окажетесь тогда интеллектуалом и выходцем из большого города.
Большая часть клики Кэннона — особенно его более членораздельные представители — уже глубоко погрязли в цинизме. Они кроме голосования ничего дальше не видят. Их настроение выражается в их приятии принципа «Все дозволено». И они действуют согласно этому принципу. Ложь, клевета, сплетни, осуждения, противоречия, жестокость, лживое возмущение, по дирижерской палочке включаемая и выключаемая риторика … Все дозволено. Я поразился, наблюдая эти явления во время конференции в Нью-Йорке. Но они не только развращают членов клики Кэннона. Многие товарищи подошли ко мне во время конференции и заметили что они «многому научились в политике во время этой фракционной борьбы»; к сожалению, урок, который они получают от Кэннона, Кокрана и Люитта, это урок «беспредела». Вы не сделали ничего, чтобы препятствовать этому.
Вы пытаетесь отразить всю критику вашего «метода» с помощью двух ухищрений: Вы говорите, что все, кто говорят о методе, делают это потому что они терпят поражение в сфере политических принципов. Вы говорите, что те, кто возражают, делают это с точки зрения Бога или кантианского категорического императива «вечных принципов мелкобуржуазной морали». Это иногда, даже часто так. Но я не намерен молчать о ваших методах из-за опасения быть прозванным мелким буржуа. Моя мораль выросла не из религии и не позаимствована у Канта; мы так досконально опровергли вашу политическую линию с помощью аргументов и доказательств, что я не ожидаю от вас даже попытки нас оспорить.
Да, я оцениваю политическую борьбу и с моральной точки зрения, не только с политической. Социализм, это также и моральный идеал, и мыслящие люди выбирают его преднамеренно, моральным действием. Холодный и трезвый научный анализ убеждает меня, что этот идеал диктует соответственную мораль, которая должна направлять борьбу за него. Так же как верно будет сказать, что белый человек не может быть свободен, пока негр остается в цепях, так и социальный строй, основанный на правде, свободе и лояльном сотрудничестве не может быть завоеван теми, кто в личных отношениях применяют методы лжи, нелояльности и клеветы. Опасно следовать ложной политической линии. Но это не гибельно: когда опыт покажет необходимость поворота, политическую линию можно исправить — при условии сохранения критической, демократической и лояльной морали. Но непоправимо, когда отравлены сами побуждения к действию.