Прагматизм, помесь рационализма и эмпиризма, стал национальной философией Соединенных Штатов. Теоретическая методология Макса Истмана ни в чем в сущности не отличается от методологии Генри Форда: оба смотрят на живое общество с точки зрения «инженера» (Истман — платонически). Исторически нынешнее высокомерное отношение к диалектике объясняется попросту тем, что дедушки и прабабушки Макса Истмана и других не нуждались в диалектике, чтоб покорять пространства и богатеть. Но времена переменились, и прагматическая философия вступила в эпоху банкротства, как и американский капитализм.
Этой внутренней связи между философией и материальным развитием общества авторы статьи не показали, не могли и не хотели показать, и они сами откровенно объяснили, почему. «Два автора этой статьи — пишут они сами о себе, — решительно расходятся в своей оценке общей теории диалектического материализма; один из них принимает ее, другой отвергает ее… Нет ничего ненормального в таком положении. Хотя теория несомненно всегда тем или иным путем связана с практикой, связь между ними не является неизменно прямой и непосредственной; к тому же, как мы уже имели случай заметить раньше, человеческие существа часто действуют непоследовательно. С точки зрения каждого из авторов, у другого есть между "философской теорией" и политической практикой такого рода непоследовательность, которая может в известном случае привести к конкретному политическому разногласию. Но этого нет сейчас, и никому еще не удалось доказать, что согласие или несогласие по наиболее абстрактным положениям диалектического материализма необходимо задевает сегодняшние конкретные политические вопросы, — а политические партии, программы и бои основаны на таких конкретных вопросах. Мы все можем надеяться, что, когда мы продвинемся вперед и будем располагать большим досугом, согласие может быть достигнуто также и насчет более абстрактных вопросов. Но пока-что перед нами война, фашизм, безработица».
Каков смысл этого поистине поразительного рассуждения? Так как некоторые люди при помощи плохого метода приходят иногда к правильным выводам; так как некоторые люди при помощи правильного метода приходят нередко к ложным выводам, то… то метод не имеет значения. Когда-нибудь на досуге мы подумаем о методе, но сейчас нам не до того. Представьте себе рабочего, который жалуется мастеру на плохой инструмент и получает ответ: при помощи плохого инструмента можно сделать хорошую вещь, а при помощи хорошего инструмента многие только портят материал. Боюсь, что рабочий, особенно если он работает сдельно, ответит мастеру какой-нибудь неакадемической фразой. Рабочий вынужден иметь дело с твердыми материалами, которые оказывают сопротивление, и потому заставляют его ценить хороший инструмент; тогда как мелко-буржуазный интеллигент — увы! — в качестве «инструмента», пользуется беглыми наблюдениями и поверхностными обобщениями — до тех пор, пока большие события не ударят его крепко по темени.
Требовать, чтобы каждый член партии занимался изучением диалектической философии, было бы, разумеется, безжизненным педантизмом. Но рабочий, прошедший школу классовой борьбы, из своего собственного опыта выносит предрасположение к диалектическому мышлению. Даже не зная этого слова, он легко воспринимает самый метод и его выводы. С мелкой буржуазией дело обстоит хуже. Есть, правда, мелко-буржуазные элементы, органически связанные с пролетариатом и, без всякой внутренней революции, переходящие на его точку зрения. Но это маленькое меньшинство. Хуже обстоит дело с мелкими буржуа академического склада. Их теоретические предрассудки успели получить уже на школьной скамье законченную форму. Так как они усвоили много всякой премудрости, полезной и бесполезной, без помощи диалектики, то им кажется, что они могут отлично прожить свою жизнь без нее. На самом деле они обходятся без диалектики лишь постольку, поскольку теоретически не проверяют, не чистят и не оттачивают инструменты своего мышления, и поскольку практически не выходят из узкого круга жизненных отношений. При столкновении с большими событиями они легко теряются и впадают в рецидив мелкобуржуазности.