Кризис капиталистического общества, принявший в июле 1914 г. открытый характер, с первого же дня войны вызвал острый кризис пролетарского руководства. За двадцать пять лет, протекших с того времени, пролетариат передовых капиталистических стран не создал еще руководства, которое бы стояло на уровне задач нашей эпохи. Опыт России свидетельствует, однако, что такое руководство может быть создано (это не значит, конечно, что оно будет застраховано от вырождения). Вопрос стоит, следовательно, так: проложит ли в конце концов объективная историческая необходимость себе дорогу в сознание авангарда рабочего класса, т.-е.: сложится ли в процессе этой войны и тех глубочайших потрясений, которые из неё должны вырасти, подлинное революционное руководство, способное повести пролетариат на завоевание власти? Четвертый Интернационал ответил на этот вопрос утвердительно не только текстом своей программы, но и самим фактом своего существования. Наоборот, всякого рода разочарованные и запуганные представители лже-марксизма исходят из того, что банкротство руководства лишь «отражает» неспособность пролетариата выполнить свою революционную миссию. Не все наши противники ясно выражают эту мысль. Но все они — ультралевые, центристы, анархисты, не говоря уже о сталинцах и социал-демократах — ответственность за поражения перелагают с себя на пролетариат. Никто из них не указывает, при каких именно условиях пролетариат окажется способен совершить социалистический переворот.
Если принять, что причиной поражений являются социальные качества самого пролетариата, тогда положение современного общества придется признать безнадежным. В условиях загнивающего капитализма пролетариат не растет ни численно, ни культурно. Нет, поэтому, основания ждать, что он когда-либо поднимется на уровень революционной задачи. Совершенно иначе представляется дело тому, кто уяснил себе глубочайший антагонизм между органическим, глубоким, непреодолимым стремлением трудящихся масс вырваться из кровавого капиталистического хаоса и консервативным, патриотическим, насквозь буржуазным характером пережившего себя руководства. Между этими двумя непримиримыми концепциями надо выбирать.
Октябрьская революция не случайность. Она была предвидена задолго. События подтвердили предвидение. Перерождение не опровергает предвидения, ибо никогда марксисты не думали, что изолированное рабочее государство в России может держаться бесконечно. Правда мы считались скорее с крушением рабочего государства, чем с его перерождением; вернее сказать, мы не расчленяли строго этих двух возможностей. Но они вовсе не противоречат друг другу. Перерождение должно неизбежно на известном этапе завершиться крушением.
Тоталитарный режим, сталинского или фашистского образца, по самой сущности своей может быть только временным, переходным режимом. Диктатура в истории вообще была результатом и признаком особенно острого социального кризиса, отнюдь не устойчивого режима. Острый кризис не может быть перманентным состоянием общества. Тоталитарное государство способно в течение известного времени подавлять социальные противоречия, но не способно увековечить себя. Чудовищные чистки в СССР являются самым убедительным свидетельством того, что советское общество органически стремится извергнуть из себя бюрократию.
Поразительное дело, как раз в сталинских чистках Бруно Р. видит доказательство того, что бюрократия стала правящим классом, ибо только правящий класс способен, по его мнению, на меры столь широкого масштаба*. Он забывает, однако, что царизм, который не был «классом», тоже позволял себе довольно широкие мероприятия по чистке, притом как раз в тот период, когда он приближался к гибели. Своим размахом и чудовищной лживостью чистки Сталина свидетельствуют ни о чем другом, как о неспособности бюрократии превратиться в устойчивый господствующий класс и являются симптомами её близкой агонии. Не попали ли бы мы в смешное положение, еслиб присвоили бонапартистской олигархии имя нового правящего класса за несколько лет или даже месяцев до её бесславного падения? Одна лишь ясная постановка вопроса должна, на наш взгляд, удержать товарищей от терминологических экспериментов и слишком торопливых обобщений.