(http://www.rian.ru/society/20070913/78603929.html)
Между этими двумя текстами 53 дня российской жизни. И если проследить цепочку событий, посыпавшихся как из рога изобилия в качестве реакции на вопросы, поставленные учёными РАН перед Президентом России, то открывается беспрецедентное множество откликов, дебатов, статей, социологических опросов, теле- и радиообсуждений, интервью, интернет-форумов, резолюций, наполнивших российское информационное пространство. «Информационный повод», как называют такие вещи «профи» инфомедийных джунглей современной России, вызвал такой резонанс, который продолжается и сегодня. Что же произошло? В чём суть дела и той, подчас совершенно пустой суеты вокруг того, что сразу же назвали «письмом десяти» или «письмом десяти академиков»?
С суетой вопрос понятен: некоторым нужно было просто пошуметь, чтобы в очередной раз засветиться и по бобчински-доб-чински напомнить о своём существовании. Другим нужно было опять зафиксировать свои параноидные идеи о заговорах или об отмашках сверху, означающих начало каких-то фундаментальных перемен или новые дымовые завесы над чем-то политически-экзотическим. Третьим нужно было поёрничать, навести тень на плетень, обозвать академиков «большевиками», «безбожниками», «выжившими из ума сталинистами», людьми, «у которых при слове «культура» едва ли не тянется рука к вые (а проще сказать — к шее. — В.К.)».[6] И всё это — чтобы уйти от вопросов, прямо поставленных учёными.
Но в письме есть суть, которая глубока и значительна. Она действительно судьбоносна и состоит в том — быть и ли не быть России? Как встречать идеологические, мировоззренческие, нравственные и интеллектуальные вызовы, с которыми она сталкивается, и как отвечать на них? Со всей прямотой, честностью и откровенностью учёные поставили вопрос о том, какой быть России. Какие решения принимать в области науки, образования и культуры, чтобы страна была жизнеспособной, конкурентоспособной, как напоминает нам В.В. Путин, просвещённой, сохраняющей себя в качестве самобытной и передовой цивилизации?
Авторы открытого письма — не политические деятели, но учёные, «представители интеллигенции», как назвал их В. Путин. Их общекультурный уровень, вне сомнения, так же высок, как и уровень гражданского сознания. С присущей учёным рациональностью, взвешенностью и чёткостью суждений они дали оценку тому, что происходит у всех у нас на глазах. Они назвали вещи своими именами, не вдаваясь в тонкости и оттенки формулировок, но именно указав на сущность политики церкви по отношению к школе, науке и государству, клерикализация которого очевидна; долгое время общество сначала не замечало, а потом старалось не замечать этого процесса и его возможных катастрофических последствий.
Почему же общественность как бы проснулась и все заговорили об этой стратегической для страны проблеме? В каком-то смысле я «инсайдер», т. е. человек, знакомый с ситуацией изнутри, и скажу сразу, что никакой политики, никаких секретов или «тайных замыслов» у авторов открытого письма не было и нет. Аргументом в пользу моих слов является их общественная и моральная репутация, их простая человеческая ответственность, уважение к истине и потребность высказать её. Я думаю, что каждый порядочный и открытый разуму человек понимает это. В одном из недавних разговоров с В.Л. Гинзбургом у нас возник вопрос: почему письмо произвело и всё ещё производит общественный резонанс? В.Л. Гинзбург заметил, что когда они, авторы письма, обратились к многотиражным газетам с просьбой о публикации, то «Российская газета» просто отказалась это делать, а «Известия» попросили большую сумму денег за публикацию обращения в качестве материала на правах рекламы. В итоге оно было опубликовано в малоизвестном приложении к «Новой газете».
Анализируя ситуацию, мы отметили, во-первых, что открытое письмо сразу разместили на своих сайтах несколько широко известных интернет-изданий. Во-вторых, буквально в эти же дни член Общественной палаты Вячеслав Глазычев призвал, как сообщила газета «Коммерсантъ», «обратить внимание на защиту светскости государства, ибо у нас сейчас распространяется ползучий клерикализм» (http://www.kommersant.ru/doc.aspx.?DocsID= =788941 amp;NodesID=7). В-третьих, опять-таки в эти же дни «Известия» опубликовали интервью А.И. Солженицына журналу «Шпигель», в котором писатель на вопрос, не становится ли Русскаяя православная церковь государственной церковью, «институтом, фактически легитимировавшим кремлёвского властелина в качестве наместника Божия»? — с присущей ему прямотой и безапелляционностью возразил: «Напротив, надо удивляться, как за короткие годы, прошедшие со времён тотальной подчинённости Церкви коммунистическому государству, ей удалось обрести достаточно независимую позицию. Не забывайте, какие страшные человеческие потери несла Русская православная церковь почти весь ХХ век. Она только-только встаёт на ноги. А молодое послесовет ское государство — только-только учится уважать в Церкви самостоятельный и независимый организм. "Социальная доктрина" Русской православной церкви идёт гораздо дальше, чем программы правительства» (см.: http://www.izvestia.ru/person/article3106464/).
Кумулятивный эффект стал практически неизбежным. Если же к этому добавить, что в это время у нашей рыночной прессы — ввиду «мертвого сезона» — пищи на зубах не было, то причин медийного интереса к письму оказалось предостаточно. И всё-таки не это главное. Письмо ответило на злобу дня, став той каплей, которая переполнила чашу молчания, прорвала плотину равнодушия и апатии. Эффект письма оказался настолько сильным, что не сошёл на нет к началу учебного года, когда снова встал вопрос о соотношении научного и религиозного образования и воспитания в государственных и муниципальных образовательных учреждениях. И дискуссии на тему, быть ли в России как светском государстве «религиозному образованию» и «религиозной науке», вспыхнули с новой силой.
Надо сказать, что тема эта и сегодня, в начале 2008 г., не выходит из поля обсуждений и комментариев. И это понятно, поскольку Русская православная церковь не останавливается в своих усилиях проникнуть в сферу государственных образовательных учреждений. В соответствии с принятым Госдумой в третьем чтении и подписанным Президентом В. Путиным 3 декабря 2007 г. Федеральным законом «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в части изменения понятия и структуры государственного образовательного стандарта» предусматривается отмена региональной компоненты государственного образовательного стандарта, в рамках которой во многих регионах России внедрялось преподавание «Основ православной культуры» (ОПК). Это вызвало неоднозначную реакцию. РПЦ назвала это «непродуманным шагом». Однако, по словам генерального директора издательства «Просвещение» Александра Кондакова, «ничего революционного в новых стандартах нет», а новые поправки в Закон «Об образовании» не отменяет регионального компонента, поскольку в структуре основной общеобразовательной программы предусмотрена вариативная часть (в рамках которой реализуетсяя то, что называется региональным, муниципальным и школьным компонентом основной образовательной программы).
Но дело, конечно, не в юридических тонкостях, которые, правда, нынешняя бюрократия тщательно использует, стремясь, подчеркнуть своё уважение к закону. Дело в фактическом положении вещей, нарушающем все те казуистические формулировки, к которым прибегают чиновники из Минобрнауки, оправдывая поход РПЦ на школу. А фактическое положение таково, что ОПК не изымается из программ обучения, а, напротив, широким фронтом наступает на государственные образовательные учреждения. Граждане и многие объективные журналисты задаются массой вопросов, вызываемых клерикализа-цией школы. Так, обобщая вопросы слушателей, журналистка «Эха Москвы» О. Бычкова спрашивает: «…почему в многоконфессиональной, многонациональной стране нужно преподавать именно основы православия — в обязательном ли варианте, факультативном, культурологическом — в любом, это вопрос степеней. Но почему православие? Почему тогда не изучать мировые религии, например?».
Ответы духовенства чаще всего беспомощны, шовинистичны и исходят из предпосылки «русский — значит православный». Протоиерей Александр Борисов на этот вопрос Ольги Бычковой простодушно изрек: «…потому что именно эта христианская конфессия сформировала нашу страну, нашу культуру».[7] А дьякон Андрей Кураев также — и не по Фрейду вовсе, а по столь неистребимому националистическому духу, присущему РПЦ, — нередко «проговаривается»: «Назовите мне другой народ, который ощущал бы свою ответственность за то, что происходит на одной шестой части суши». Реально это значит, что всякий другой, не русский и не православный народ, проживающий в Российской Федерации, безответствен и за страну свою не болеет.
6
Такова, к сожалению, лексика пресс-секретаря Московской Патриархии отца Владимира Вигилянского, попытавшегося свести серьёзные общественные проблемы, обеспокоившие учёных, к «политическому заказу».
7
Там же. Если всерьёз анализировать это суждение, то легко видеть не только его примитивизм, но и очевидный консерватизм. Разумеется, роль православия в истории России весьма значительна. Но едва ли она больше, чем геополитический, экономический или гражданский фактор в её социокультурном прогрессе. Нельзя забывать своего прошлого, но нельзя быть и завороженным им. Жизнь не стоит на месте. Сегодня религиозный фактор в общественной жизни явно уступает научно-технологическому, экономическому или ин-фомедийному. Очевидна и объективная мощь процессов глобализации, когда люди с различными верованиями и убеждениями перемешиваются, создавая общества нового мировоззренческого — по преимуществу плюралистического и светского — типа, в которых религия во всё большей степени становится частным делом личности. Не видеть этого — значит обрекать себя на отставание, автаркию, фактически на выпадение из исторического прогресса, т. е. на смерть.