Он вдруг спохватился, что мыло его одолевает. Пластмассовые бутыли громоздились, налезали друг на друга, толкались, стараясь пробить себе дорогу, словно охваченные паникой беженцы, ряды их расстраивались на ходу. Одна бутыль свалилась на пол и бесшумно покатилась по бетону; он поднял ее и увидел, что конвейер остановился. «Ох, так твою», — выругался про себя Рейнхарт и обернулся: вдоль ряда уже бежал мастер. Но он почему-то не остановился возле Рейнхарта, а промчался мимо, засвистел в белый пластмассовый свисток и помахал рукой, сзывая людей. Рабочие из одного ряда с Рейнхартом потянулись за ним. Рейнхарт сбросил бутыли с мылом в наклеечную машину и пошел за остальными.
Они прошли в комнату с серыми кафельными стенами, где на пластиковых столах лежали груды сэндвичей с копченой колбасой и стояли бутылки содовой. Пристроившись на краю скамьи, Рейнхарт сразу набросился на еду. Он уже почти насытился и размышлял о том, как существенно, чтобы копченая колбаса была со свежим хлебом, и вдруг почувствовал на себе взгляд высокого человека с кудлатой, неровно подстриженной рыжей шевелюрой — он неприязненно смотрел на сэндвич, который Рейнхарт подносил ко рту.
— Стукач, — произнес рыжий.
Сидевшие за столом замерли, потом молча поднялись и, забрав сэндвичи и бутылки, отошли к серой стене.
— Стукач, — повторил рыжий. — Ты стучал в «Анголе» и здесь стучишь, да?
— Мы с вами незнакомы, — сказал Рейнхарт, кладя сэндвич на стол. — Вы меня с кем-то путаете.
За смежным столом белесый юнец с вытатуированным сердцем на руке обернулся и замотал головой, прожевывая сэндвич.
— Это не он, Мамбрей, — сказал он, проглотив еду. — То другой.
— Ты же сказал, что он, — произнес Мамбрей, не отрывая глаз от Рейнхарта. — Ты же на него показал.
— Ага, — сказал малый. — Того типа зовут Тибодё. Он еще на лестнице шмыгнул назад. Это не тот тип.
— А тебя как зовут? — спросил Мамбрей.
— Я Рейнхарт.
— Его Рейнхартом зовут, — сказал белесый паренек, передвигаясь с недоеденным сандвичем за стол Рейнхарта. — Я его знал в «Анголе». Он никакой не стукач.
Люди, евшие у стены, вернулись и сели к столу. Мамбрей вышел в коридор и оглядел лестницу снизу доверху.
— Ну как, Рейнхарт? — спросил белесый паренек. — Давно вышел?
— Я там не был, — сказал Рейнхарт. — Пока что. Меня сюда из Миссии послали.
— Брось, — сказал паренек, — разве мы не встречались в «Анголе»?
— Нет.
— Я удивляюсь. Ты вроде не похож на ханыгу.
— Однако это так.
— Ты ведь янки, верно?
— Жил когда-то в Нью-Йорке.
— А, в Нью-Йорке! Там до черта блатных, верно? И банды все время дерутся, стенка на стенку, и друг друга подкалывают перышком, да?
— Да, — сказал Рейнхарт. — Все время.
— Я сидел там с одним на исправительной ферме, он из Нью-Йорка. Говорил, у них все время это мочилово, говорил, что сам в этом варился. Вот я и хотел проверить, правда ли.
— Наверное, он правду тебе сказал.
— Дерутся, режут друг друга все время, а?
— Это правда.
— И тебе случалось?
— Да нет, все некогда было, — сказал Рейнхарт. — Хотел, да дел всегда невпроворот.
— Небось больше по бабам, да?
— Это да, — сказал Рейнхарт. — Это точно.
— Меня зовут Дорнберри, — сказал паренек. — А кличка моя — Сынок. Я пробирался в Нью-Йорк, когда меня сцапала полиция. С которым я сидел, так он говорил: мое счастье, что я туда не попал. Он говорил, у меня кишка тонка и мне не вытянуть. Они б меня сразу пришили.
— Может, это их счастье, что ты туда не попал.
— Может, и правда, а? Ты что, только сегодня начал?
— Первый день, — сказал Рейнхарт. — А ты?
— Ну, я-то уж скоро месяц. Дождусь, пока выйдет мой срок — один день за два. Тогда подамся в Нью-Йорк.
— Они тут здорово носятся с этим перевоспитанием, верно? Интересно, с какой это радости?
— Так это же фабрика М. Т. Бингемона, — сказал Дорнберри. — Слыхал про такого?
— Читал у Луэллы Парсонс[27], — ответил Рейнхарт. — Он, кажется, женат на какой-то киноактрисе? Глория — как ее? Я думал, он делает арахисовое масло.
— Масло, — с добродушной снисходительностью сказал Дорнберри, — арахисовое масло — это одна кроха из Бингемоновых дел. Он все что хошь делает и всем до капли владеет. Говорят, эту фабрику он открыл специально, чтоб таким, как мы, помочь. Тебе еще не рассказывали? И ничего про План М. Т. Бингемона ты не слыхал?