Машину, как мебель и другие ценные вещи, часто приобретают в кредит[95]. Умелая реклама и иллюзия легкой уплаты в рассрочку толкают австрийцев к рискованному шагу. Семья, взявшая дорогую вещь в кредит, попадает на несколько лет в полосу огромного физического и морального напряжения. Если случится что-нибудь непредвиденное и пропускаются сроки погашения долга, то фирма забирает машину или мебель обратно. Вся сумма уже сделанных взносов, как бы велика она ни была, обычно пропадает. Кредит и безработица — опасная комбинация[96].
Некоторые пытаются выйти из положения путем заклада приобретенной вещи в ломбард. Но это редко спасает: в ломбарде приходится платить большие проценты. Каждый месяц в венских ломбардах с молотка распродаются вещи, оставленные в залог. Бывает, что при этом разыгрываются настоящие трагедии.
Большинство австрийцев покупают машину не от большого достатка и не потому, что они любители автомобильного спорта, а потому, что считают более выгодным иметь машину или мотоцикл, чем пользоваться чрезвычайно дорогим транспортом.
За последние несколько лет стоимость билетов в венском трамвае несколько раз подскакивала. Билет в один конец стоит теперь три шиллинга, в оба конца шесть шиллингов — это значительная часть чистого дневного заработка рабочего. Автобус и электричка обходятся еще дороже.
Советское государство смело, по-революционному перестраивает города, решает общие проблемы транспорта: оно ломает старые кварталы, строит новые, электрифицирует железные дороги, прокладывает шоссе, линии метро, вводит в действие широкую автобусную и троллейбусную сеть. Буржуазное государство не способно решать проблему реконструкции городов и городского транспорта с таким размахом. Поэтому гражданину буржуазного государства часто приходится решать проблему жилья и транспорта в одиночку — для себя и своей семьи. К старому буржуазному принципу «мой дом — моя крепость» присоединяется «моя машина — мой транспорт».
Частными средствами решить по существу своему общественную проблему городского транспорта нельзя. Это так же невозможно, как одному человеку соорудить плотину на большой многоводной реке. Западноевропейские и американские газеты все чаще пишут о безвыходном тупике своих больших городов. Выдвигаются сотни проектов для разгрузки улиц от сплошного потока машин: двухъярусная проезжая часть улицы, дороги на эстакадах, запрещение стоянки машин в центральных районах или даже вообще в черте города и т. п. Однако все эти проекты не приводят к желаемому результату. С каждым годом положение становится все хуже. Теснота на проезжей части улицы в некоторых городах доходит до того, что часто вообще исключает движение. Уже появилась целая группа нервных заболеваний, связанных с муками автодвижения, бешеной напряженной ездой на автострадах, автобоязнью и автокатастрофами. Все чаще и чаще слышишь на Западе роковое слово «автопроклятье!»
— Стал бы я мучиться с моим мотоциклом, — сказал мне венский слесарь Яхим Шмидт, — если бы у нас был такой же транспорт, как у вас? Думаете, большое счастье каждый день продираться к заводу, а потом обратно? Того и гляди или тебя переедут, или ты кого-нибудь переедешь. Значит, или сам инвалид, или плати кому-нибудь за инвалидность всю жизнь. А мне итак не удается детишек досыта кормить. Знали бы вы, сколько нервов стоит такая езда! Я ведь немолод. Нет, что ни говори, а позавидуешь вашим московским рабочим.
«Постарение» нации
Вена, вероятно, единственная столица, в которой теперь жителей меньше, чем до первой мировой войны. В 1962 году насчитывалось 1627 тысяч[97], а в 1913 году около двух с половиной миллионов. Когда однажды среди журналистов об этом зашла речь, Альфред Верре заметил:
— Многие австрийцы склонны объяснять этот факт гем, что прежде Вена была столицей огромной монархии, а теперь она столица небольшой нейтральной республики. Но, по-моему, эта причина не единственная и даже не главная. Просмотрите статистические сводки рождаемости и смертности. Обратите внимание, когда рождаемость в Вене была особенно низкой.
Я охотно воспользовался статистическими таблицами, которые мне предоставил Альфред. С неумолимой жестокостью они свидетельствовали: рождаемость в Вене па протяжении многих лет отставала от смертности[98]. Низкая рождаемость была характерной и для всей Австрии. В то время как население других европейских стран за последние пять десятилетий значительно увеличилось, в Австрии число жителей почти не изменилось. Такое положение можно во многом объяснить двумя мировыми войнами, кризисами, безработицей, оккупацией. То есть тем, что люди вели тяжелую, неспокойную жизнь и не были уверены в своем завтрашнем дне.
1914–1918 годы — мировая война. Затем распад монархии, сложный период государственной реорганизации в условиях послевоенной разрухи. Конец 20-х — начало 30-х годов — кризис экономики, долголетняя безработица, разгул кровавой реакции, подготовившей гитлеровский аншлюсе. С 1938 по 1945 год угнетение германским фашизмом, вторая мировая война. Затем десятилетие союзнического контроля, при ограниченной самостоятельности Австрии, что, конечно, тоже нельзя считать нормальным положением для страны.
Только после подписания в мае 1955 года Государственного договора и принятия конституционного закона о постоянном нейтралитете австрийцы обрели спокойствие и уверенность. Хотя «сорокалетний исторический шок», как назвал это Альфред Верре, то есть неуверенность австрийцев в своем завтрашнем дне, не может пройти сразу за один год, кривая рождаемости в последнее десятилетие направлена вверх, и население Австрии в 1961 году впервые превысило семь миллионов человек. В 1962 году, как уже отмечалось, оно составило 7 073 807 человек.
За последние пятьдесят лет число стариков — австрийцев старше пятидесяти лет — увеличилось вдвое. По выражению венских газет, нация «постарела». Само собой разумеется, что «постарение» нации объясняется все теми же историческими и социальными причинами, что и низкая рождаемость.
Если «исторический шок» у австрийцев теперь постепенно проходит, то другие причины слабой рождаемости, обусловленные капиталистическим строем, остаются в силе. Главные причины — низкий жизненный уровень широких слоев населения и плохие жилищные условия. В подтверждение этого соображения мы сошлемся на газету, которую никто не может заподозрить в антипатии к капиталистическим порядкам.
Сообщив, что в Вене «83 % квартир — маленькие и мельчайшие», что большинство из них «вредны для здоровья, мрачные, темные, с окнами, выходящими на печальные задворки», «Нейер курир»[99] писал так:
«Последствия были и остаются катастрофическими. Жители унылых съемочных казарм ответили «забастовкой рождаемости». Дальше пошло как по цепной реакции: меньше детей — через двадцать лет меньше взрослых, обеспечивающих своим трудом общее благосостояние. Это значит повышение налогового бремени на уменьшившуюся «активную» часть населения. А уменьшение реального дохода в свою очередь делает невозможным содержание большой семьи».
Поздний брак характерен не только для австрийцев. Во всех капиталистических странах Западной Европы принято жениться, имея для семьи «солидный материальный базис». Этот базис создать не так просто, и во многих случаях женитьба или замужество откладываются на много лет.
Я был знаком в Австрии с несколькими молодыми нарами, которые считались помолвленными, проводили вместе свободное время, выезжали каждую субботу за город на мотороллере или на мопеде, то есть фактически были супругами. Но жили они врозь, на разных квартирах, и брак их не был оформлен. Они прилежно работали, на всем строго экономили, в течение пяти-восьми лет копили деньги, чтобы заарендовать небольшую квартирку и тогда пожениться. Одна моя знакомая чета поженилась только когда ему было сорок, а ей тридцать пять. В другом случае, так и не накопив достаточную сумму денег, молодые люди разошлись. Трудно сказать, какой случай был более типичным.
96
Задолженность австрийского населения за вещи, взятые в кредит, составляет 6,5 млрд, шиллингов. Подсчитано, что в среднем на каждую семью, пользующуюся кредитом, падает долг размером в 5000 шиллингов. «Фольксштимме», 1963, 24 февраля.
98
В последние годы то же. В 1962 году в Вене родилось 19 550 человек, а умерло 26 195 человек (Иллюстрирте кроненцейтунг», 1963, 5 февраля).