Безработными становятся, конечно, не только старые и больные люди, которые «хотят, но не могут работать». В Австрии, например, есть целый ряд специальностей только для девушек и молодых женщин: официантки, секретари, продавщицы, прислуга отелей, артистки. Женщине в тридцать пять лет получить одно из этих мест можно только в виде редкого исключения или благодаря особым связям[103].
Довольно часто молодые люди, оканчивающие университет, не находят себе применения как специалисты и поступают продавцами, торговыми агентами, кельнерами, подсобными рабочими.
Молодой врач, например, не может сразу получить практику. Три года он работает в больнице: днем на правах практиканта при лечащем враче (без оплаты) и ночью в качестве санитара (за мизерную плату). Если у молодого медика хватает терпения и обстоятельства складываются для него счастливо, его зачисляют в штат или он будет иметь право начать частную практику. Но и эта долгожданная возможность стать врачом с частной практикой, как правило, не оправдывает сладких надежд. В конце концов молодой специалист устраивается провизором в аптеке или даже агентом по распространению кремов и мазей.
Немало случаев, когда молодые, одаренные люди из-за шаткого положения ученых-специалистов бросают учебу и закрепляются на более надежном месте.
Я знал студента, который был известен у себя в Высшей технической школе большими способностями к математике. Получив извещение из Клагенфурта[104] о смерти тетки, завещавшей ему небольшую пекарню, молодой человек, несмотря на советы и уговоры профессоров, покинул Вену, забросил занятия и стал мелким хозяйчиком. Говорят, что, приехав в Клагенфурт, он пошутил: «Мои способности к математике пригодятся при подсчете кренделей и булочек».
Дворников в Австрии нет. В некоторых парках и на бульварах зимой и летом стоят столбики с дощечками, на которых написано: «При гололедице вы ступаете на дорожки парка на свой страх и риск».
Если вдруг выпадает обильный снег, что в Австрии бывает не каждый год, и держится мороз, то улицы долго остаются неубранными. Расчищаются только трамвайные пути и тротуары. Однако после сильного снегопада, когда скопление снега затрудняет движение транспорта и пешеходов, городской магистрат бывает вынужден отпускать специальные суммы на уборку снега и объявляет о наборе авральных команд[105].
В такие дни тысячи безработных ликуют: за уборку снега магистрат платит по нескольку шиллингов за смену. Боясь, что на всех работы не хватит, безработные становятся в очередь с ночи.
Валит снег. Люди в очереди поеживаются от холода и время от времени подбадривают себя: «Ничего, ничего. Дождались: падает наша манна небесная».
О системе социального страхования
и о душе
Единственная распространенная форма социального страхования в Австрии — Больничные кассы. Рабочие и служащие пользуются медицинским обслуживанием Больничной кассы и могут рассчитывать на пенсию по инвалидности и по старости только в том случае, если они ежемесячно отчисляют в Больничную кассу довольно значительную часть своей зарплаты. Рабочий получает пенсию по старости с шестидесяти пяти лет при условии, если он состоял членом Больничной кассы не менее двадцати пяти лет. Выхлопотав пенсию, человек начинает получать назад свои собственные деньги. Но в большинстве случаев рабочий не дотягивает лямки до пенсионного рубежа или, начав получать пенсию, вскоре умирает. «Пенсия для покойников», — так иногда горько называют ее острые на язык венцы.
И несмотря на это, почти все работающее население Австрии состоит членами Больничных касс: другой формы социального страхования нет.
Хотя Больничные кассы, казалось бы, довольно рентабельное предприятие, они давно уже находятся в затруднительном финансовом положении. Вызвано оно тем, что на Больничные кассы постепенно переложили задачи социального обеспечения всего населения. Когда руководящие органы Больничных касс обратились за помощью к государству и предпринимателям, то им было отказано.
Выступая на пресс-конференции перед журналистами в клубе «Конкордия»[106], министр социального обеспечения социалист Антон Прокш признал, что государство в последнее время сократило расходы на социальное обеспечение, а большую часть расходов продолжают нести сами трудящиеся через Больничные кассы. «До сих пор, — сказал он, — государство не дало на страхование по болезни ни одного гроша… Два миллиона членов Больничных касс должны на свой счет обеспечивать медицинское обслуживание еще пяти миллионов населения…»
За время болезни рабочий получает из Больничной кассы по бюллетеню только часть своей зарплаты. Если болезнь продолжается слишком долго, Больничные кассы вообще перестают выплачивать пособие.
Входя в молочную лавку, я столкнулся с худым, пожелтевшим человеком. Я едва узнал в нем моего знакомого Антона Штайнбека. Он несколько недель лежал в больнице. Я собрался уж было поздравить его с выздоровлением…
— Какое там, — махнул рукой Штайнбек, — не долечился я, ушел. Врачи говорят, надо валяться еще месяца три-четыре. А жена и так уж начала вещи продавать. Не могу же я так долго лечиться, когда мои дети голодают. Завтра выхожу на работу.
Врачей у Больничных касс мало. Коек в стационарах недостаточно. Обслуживание больных значительно хуже, чем в частных клиниках. В санаторий или на курорт рабочему человеку попасть за счет Больничной кассы так же трудно, как выиграть в «тото»[107]. Лечение жены и детей члена Больничной кассы оплачивается только частично. За лекарства и процедуры, которые стоят в Австрии очень дорого, больной платит сам.
Мне пришлось побывать вместе с одной нашей профсоюзной делегацией на довольно крупном, по австрийским масштабам, национализированном заводе. На нем работает около трех тысяч человек, преимущественно женщины, что объясняется спецификой производства. Сопровождавший профсоюзную делегацию австрийский инженер, член СПА, с гордостью сообщил, что у них на заводе образцовое медицинское обслуживание — даже имеется специальный женский врач. Проходя мимо заводского санитарного пункта, мы прочитали на табличке: «Врач принимает по средам с 13 до 14 часов». Значит, этот «специальный врач» на предприятии в лучшем случае успевает осматривать только поступающих на работу.
Австрийцы при малейшей возможности откладывают на черный день: при безработице и продолжительной болезни Больничные кассы не помогут. Не помогают они и тем нетрудоспособным больным, старым людям, которые в силу своего тяжелого материального состояния не могли вступить в Больничную кассу.
Поэтому, несмотря на сравнительно с другими буржуазными странами более прогрессивное социальное законодательство, в Австрии все-таки довольно много людей беззащитных, беспризорных, влачащих жалкое существование.
Сытые и богатые придерживаются очень удобной для них точки зрения: голодают и побираются только лодыри. Поэтому даже верующие, возвращающиеся из церкви, где только что, стоя на коленях, в умилении шептали: «Возлюби ближнего своего, как самого себя», совершенно спокойно проходят мимо голодного старика, замерзающего на паперти. В этом смысле «душа» у многих католиков просто отсутствует. Иезуитский цинизм берет верх: раз бог сделал человека нищим — значит, так нужно. Богу видней. Отсюда: подавать нищим даже грешно.
После окончания съезда Австрийской партии свободы[108], проходившем в Зальцбурге, я пошел пообедать в небольшой ресторан. Свободных мест было мало, и случилось так, что я оказался за одним столом с видным лидером этой партии господином Эмилем ван Тонгелем. Не помню как разговор о съезде перешел на австрийских нищих, но очень ясно вижу перед собой девятипудового Тонгеля, азартно разгрызающего куриное крылышко и изрекающего примерно такие слова:
103
Тут можно заметить, что женщины в Австрии за ту же работу в среднем получают на 20–30 % меньше мужчин,
105
Особенно холодной и снежной была зима 1963 года В Вене замерз водопровод, встали трамваи, были прекращены занятия в школах.