Ценой невероятных усилий Мериел наконец удалось заставить свою норовистую лошадь приблизиться к лошади Рейлинд.
— Линди, ты видела, как побелел перед отъездом Крейг?
— Нет, — честно ответила Рейлинд.
Все ее внимание было сосредоточено на несносном брате Крейга — Креване. Она так старалась шокировать его своим бесшабашным поведением, что ей некогда было смотреть на Крейга. Более того, она и не вспомнила о нем, пока Мериел не назвала его имя.
— Как ты могла это пропустить? Он же твой жених!
Рейлинд закатила глаза и подавила желание напомнить Мериел о том, что на самом деле она не обручена с Крейгом и замужество не входит в ее планы.
— Ну, так скажи мне, какое выражение лица было у моего будущего мужа перед самым отъездом? — предложила сестре Рейлинд.
Мериел фыркнула в ответ, и это означало, что она все поняла.
— Видишь ли, мне показалось, что на самом деле Крейг не хочет быть лэрдом, — пробормотала Мериел так тихо, что никто, кроме Рейлинд, ее не услышал.
Рейлинд наморщила лоб и покосилась на сестру.
— Не смеши меня. Все воины хотят быть командирами, все командиры мечтают о возможности стать лэрдами. А большинство лэрдов с удовольствием заполучили бы в свое распоряжение такую армию, как у нашего отца.
Мериел поджала губы, а затем прошептала:
— Я не уверена в том, что Крейг такой же, как «все мужчины».
Рейлинд небрежно пожала плечами.
— Какая разница, такой он или не такой? Все равно никакой свадьбы не будет.
— Линди, ты не понимаешь, что я пытаюсь тебе сказать, — произнесла Мериел.
Рейлинд пристально посмотрела на сестру.
— Я отлично тебя понимаю. Ты считаешь, что Крейг не хочет быть лэрдом. Я не могу с тобой согласиться. Все мужчины рвутся к власти, особенно такие, как Крейг Мак-Тирни. Более того, не имеет никакого значения, кто из нас прав — ты или я, поскольку все это лишь иллюзия. Этому никогда не бывать.
Мериел поняла, что ее открытие совершенно не интересует и никогда не заинтересует ее сестру. Все же эта задачка не давала ей покоя. Линди была права. Большинство мужчин действительно стремились к власти. Почему же она не нужна Крейгу?
Девушка сильно дернула за поводья. Кобыла тихонько заржала, протестуя против такого грубого обращения, но замедлила шаг, что позволило Мериел снова поравняться с Крейгом, замыкавшим их небольшой отряд.
Крейг наблюдал за тем, как девушка сражается со своей лошадью, причиняя страдания как ей, так и себе. Он не мог понять, как ребенок Рэя Шеллдена мог быть таким неуклюжим в седле. Неужели отец никогда не учил ее ездить верхом? Но, не успев как следует обдумать этот вопрос, Крейг уже знал ответ: суровый и требовательный с воинами, Шеллден утрачивал суровость там, где дело касалось его дочерей. Им позволялось все, и Крейгу было ясно: Рейлинд училась верховой езде охотно, а Мериел от уроков увиливала.
— Чем больше ты будешь требовать от Мерри, тем строптивее она будет себя вести, — мягко заметил Крейг. — Ослабь хватку. Она никуда не убежит.
Мериел робко улыбнулась мужчине и осторожно последовала его совету. Мерри, ощутив, что постоянное давление на ее рот стало слабее, несколько раз вскинула и опустила голову. Но Мериел продолжала ослаблять туго натянутые поводья. Через несколько секунд Мерри успокоилась, и впервые с начала путешествия Мериел перестало казаться, что она вот-вот свалится на землю.
— Мне трудно поверить в то, что, не натягивая удила, я лучше управляю лошадью, — засмеялась она.
Крейг улыбнулся, удивленный покладистым характером Мериел. Она была совершенно непохожа на свою сестру. До утренней возни в сене он считал Мериел излишне застенчивой. Но он ошибался. Она была не робкой, а добродушной. Мериел не стремилась привлекать к себе внимание, предоставляя это делать другим.
Теперь, когда Мериел уже не боялась упасть с лошади, она смогла сосредоточиться на мучающем ее вопросе, который ей хотелось задать Крейгу. В конце концов она решила открыто сообщить ему о своих наблюдениях.
— Что так обеспокоило тебя, перед тем как мы выехали из замка? — спросила девушка. — Перспектива стать лэрдом или мысль о том, что ты можешь стать лэрдом клана Шеллденов?
Крейг поджал губы и непроизвольно стиснул поводья. Ему было ясно, что попытка скрыть свой страх за напускным безразличием провалилась. Узнав, что его внутренняя борьба была замечена, он спрашивал себя, кто еще обратил на это внимание.