— Всегда срабатывает.—
Рук немного одернулся от ее руки.
— Очень больно?—
— Только моей гордости.—
Она улыбнулась и провела своими пальцами по его щеке, лаская ее.
Уголки его губ едва заметно дернулись и он посмотрел на нее так, что ее сердцебиение участилось.
Никки отступила назад, пока притяжение не обрело настоящую силу, неожиданно обеспокоенная, на сколько она может быть ненормальной, повернутой на преступлении.
Сначала на балконе Мэтью Старра, а теперь и здесь, на ее кухне.
Не самое худшее, быть немного ненормальной, подумала она, но преступление? Это точно был общий знаменатель.
Что ж, это и, хм, Рук.
Он начал вытряхивать лед из полотенца в раковину и пока Рук был занят, она пыталась понять, какого черта попросила его подняться сюда.
Может быть она придает этому визиту слишком большое значение.
Иногда сигара — просто сигара, не так ли? И иногда приложить лед — всего лишь приложить лед.
Хотя, её дыхание еще было возбужденным, от близости с ним.
И этот взгляд.
Нет, сказала она сама себе, и приняла решение.
Лучше всего не форсировать события.
Он получил свой лед, она сдержала обещание, и наиболее правильной сейчас вещью было бы остановить все это и отправить его домой.
— Не хочешь остаться, попить пивка? — , спросила она.
— Я не уверен—, сказал он серьезным тоном.
— Твой утюг точно отключен? Ой, подожди-ка, у тебя же нет электричества, значит мне не нужно беспокоится, что ты используешь его на моем лице.—
— Очень смешно. Знаешь что? Мне не нужен этот вонючий утюг. У меня там есть Кусачий Бублик, и ты не захочешь узнать, что я могу с ним сделать.
Он немного подумал и сказал: —Попить пива было бы неплохо—.
В холодильнике была только одна бутылка Сэма Адамса, так что им пришлось поделить ее.
Рук сказал, что был бы не против совместного распития прямо из бутылки, но Никки достала им стаканы и пока наполняла их, она спрашивала себя, почему вдруг попросила его остаться.
Она почувствовала озорной трепет и улыбнулась тому, как временное отсутствие электричества и жаркая ночь привнесли некое безрассудство.
Может ее и правда нужно было охранять… от самой себя.
Рук исчез в гостиной, унося с собой свою невидимую зажигалку и пиво, в то время как Никки искала свечи в кухонных ящиках.
Войдя в гостиную, она застала Рука, вешающим картину Джона Сингера Сарджента.
Оу… Я знаю, это вроде слишком.
Мы знаем о моих вопросах границы, не так ли? Ты можешь повесить его куда-нибудь еще, или нет, я просто подумал, что поменяю его с твоим плакатом компании Wyeth, чтобы ты могла получить эффект.
— Нет, нет, все в порядке.
Он мне и тут нравится.
Позволь мне добавить больше света, что бы разглядеть получше, она возможно, нашла свой дом
Никки чиркнула спичкой и вспышка пламени осветило её лицо золотом.
Она потянулась вниз к кривому стеклу фонаря на книжной полке, и пламя коснулось фитиля.
— Которая из них ты? — спросил Рук.
Когда она посмотрела вверх, он указал на гравюру.
— Девушки, освещенные фонарями.
— Я наблюдал, как ты делаешь то же самое, и, удивительно, если ты видишь себя, одной из них.
Она подошла к кофейному столику и поставила пару свечей.
Зажигая их, она сказала: — Не одной, мне просто нравится чувствовать это.
Это захватывает Светом, праздником, их невинностью
Она села на диван.
— До сих пор не верится, что ты достал его для меня.
Это было очень любезно с твоей стороны.—
Рук обошел с другого конца кофейный столик и присоединился к ней на диване, но сев на противоположном конце, оперевшись спиной о подлокотник, оставляя некоторое пространство между ними.
— Ты видела подлинник?—
— Нет, он в Лондоне.—
— Да, в Тейт—, сказал он.
Значит ты его видел, хвастун.
Мы с Миком и Боно ездили туда.
На Бентли Элтона Джона.—
— Знаешь, я почти верю тебе.—
— Тони Блер был настолько пьян, что мы пригласили принца Гарри вместо него.—
— Почти, — усмехнулась она и посмотрела на рисунок.
Раньше я любила любоваться картинами Сарджента в музее изящных искусств в Бостоне, когда посещала Северо-Восточный Университет. Он так же делал там некоторые фрески.
— Ты была студенткой отделения гуманитарных наук? — прежде чем она смогла ответить, он поднял его бокал.
— Эй, посмотри-ка на нас. Никки и Джейми разговаривают.—
Она чокнулась с его стаканом и сделала глоток.
В комнате было жарко и пиво уже нагрелось.
— Я была на отделении Английского языка, но я очень хотела перевестись на театральное. Тебе придется помочь мне с этим.
— Как ты дошла от этого к тому, что стала детективом полиции?
— Не такой уж огромный скачок. — сказала Никки. Скажи мне, то что я делаю, не является частью действие, частью повествования.
— Правда. Но это то что есть. Мне интересно почему. Убийство. Больше никакой наивности. Полное изменение жизни.
Она подумала немного и произнесла:
— Это личное. Может быть, когда мы будем лучше знать друг друга…—
— Личное, значит.
— Это код — из-за парня—?
— Рук, сколько недель мы вместе работаем? Зная то, что ты знаешь обо мне, ты думаешь я бы сделала такой выбор из-за парня?
— Жюри будет игнорировать мой вопрос.
— Ну уж нет. Я хочу знать. — сказала она пододвигаясь ближе к нему.
— Сможешь ли ты изменить то, чем ты занимаешься ради женщины?
— Я не могу ответить на твой вопрос
— Тебе придется, я провожу допрос твоей чертовой задницы!
— Сможешь ли ты изменить то, чем ты занимаешься ради женщины? Я не могу себе этого представить.
— Ясно
— Но, — сказал он и остановился чтобы подобрать правильное слово, — ради той самой женщины? Мне хочется думать, что я сделаю практически все, что угодно.
Он выглядел довольным своими словами, и в подтверждение этому он отвесил ей поклон и когда сделал это, то приподнял свои брови. В этот момент Джейми Рук вовсе не был похож на отвязного путешественника с обложки глянцевого журнала, он был похож на ребенка, с иллюстрации Нормана Роквелла, такой же правдивый, без тени лукавства.
— Я думаю, нам нужен напиток покрепче- сказала она.
— Из-за этой темноты я мог бы ограбить магазин спиртных напитков. Кстати у тебя есть чулки? Я смог бы натянуть их на голову, если ты одолжишь!—
Её мини-бар на кухне вмещал в себя мерный стаканчик для приготовления Шэрри и бутылку персикового вина "Беллини", которое простояло на полке, казалось вечность и приняло цвет расщепляющихся ядерных веществ.
Ага! И еще пол бутылки текилы.
Рук направил свет и Никки поднялась из за ящиков холодильника, размахивая маленьким печальным лаймом, словно она поймала мяч Барри Бондса в комплекте с голограммой.
— Жаль у меня нет triple sec (ликера) или Куантро, мы могли бы сделать Маргариту.
— Я тебя умоляю! — , сказал он.
— Предоставь это мне—.
Они вернулись на диван и Рук, как в магазине, разложил на ее кофейном столике нож, солонку, лайм и текилу.
— Сегодня, класс, мы делаем Маргариту своими руками. Смотрите и учитесь.—
Он отрезал кусочек лайма, налил стопку текилы, затем облизал область кисти между большим и указательным пальцами и посыпал ее солью.
Он лизнул соль, опрокинул стопку и откусил лайм.
— Ух-да! Вот, что я имел в виду—, сказал Рук.
— Я научился этому у Десмонда Туту—, добавил он и она улыбнулась.
— Теперь твоя очередь—.
Одним махом Никки взяла нож, отрезала кусочек лайма, насыпала соль на руку и осушила стопку с текилой.
Она увидела выражение на его лице и сказала: — Где ты, черт возьми, думаешь я была все эти годы?
Рук улыбнулся ей, и начал готовить новую партию. Она наблюдала за ним и чувствовала как напряжение уходит с её больных плеч, и так сантиметр за сантиметром приходила беззаботность вместо состояния боевой готовности, которое было невольно принято в качестве образа жизни.