— Нет, в том-то и дело, что не такие же! — возразил Йенс Воруп.
И с ним приходилось согласиться. Человек сидел в Эстер-Вестере и мог сам участвовать в берлинской поездке Ханса Нильсена, так подробно газеты описывали каждый его шаг, словно он какой-нибудь князь. Однажды было сообщено, что Хансу Нильсену пришлось задержаться на несколько дней, — и он телеграммой вызвал своего парикмахера из Копенгагена: он-де не желает, чтобы какой-то незнакомый субъект елозил бритвой по его лицу! И это на него похоже, на этого бывшего живодера! Он всегда держался точно переодетый принц! Теперь уже можно совершенно спокойно вспоминать о весьма скромном прошлом Ханса Нильсена: он сам никогда не скрывал от печати, из каких глубоких вышел низов.
Тем более все были поражены, когда однажды утром газеты сообщили, что Ханс Нильсен арестован немецким военным командованием и его обвиняют в том, что он поставлял немецкой армии несъедобные, тухлые консервы. Его будто бы даже нарочно заманили на территорию Германии, соблазнив обещанием больших поставок, чтобы там задержать. Значит, теперь ему крышка.
И вот пришлось снова вооружиться терпением и ждать, ждать. А тем временем датских лошадей продолжали ковать! Это составляло весьма непроизводительный ежедневный расход для всей страны и его можно было точно исчислить в кронах и эре, но тут уж ничего не поделаешь, приходилось терпеть. Если от Ланге все еще не было никаких вестей, то это могло происходить по целому ряду причин, и каждая могла оказаться вполне уважительной.
Ища выхода, Йенс Воруп решил было обратиться со своей бедой к правительству: это. вопрос, касавшийся всего общества, ведь сельское хозяйство для страны главный — чтобы не сказать единственный — источник дохода. В конце концов нелепо, что он за дело, столь важное для всей общественности, борется в одиночку, как частное лицо, и рискует при этом сломать себе шею.
Из Фрейбурга все еще ничего не было слышно, и когда обнадеживающие заверения начали постепенно терять свою силу, кончилась война и в Германии разразилась революция. При новых обстоятельствах можно было еще меньше надеяться что-либо узнать о докторе Ланге. Но и эти обстоятельства должны же когда-нибудь кончиться!
Было совсем не так легко сидеть сложа руки и спокойно выжидать! Ликвидация шла повсюду полным ходом, на все события упал более резкий свет и безжалостно совлек с них волшебные краски, былые фантазии одна за другой терпели крушение....
Руководство акционерного общества, созданного Йенсом Ворупом, все еще баюкало себя сладкими надеждами и, казалось, не слишком жаждало пробуждения к суровой действительности. Над ним повсюду смеялись, но были и такие, которые ворчали. И в один прекрасный день поступила первая жалоба, а именно — от группы акционеров в столице, утверждавших, что все это — сплошной обман! Доброе старое словечко, которое теперь снова в ходу и в чести! Обман?.. Люди совсем забыли, что есть вещи, которые называются этим именем.
— Придется скупить у них акции, — сказал Йенс Воруп директору банка, — ничего другого не остается. Нельзя допустить до скандала, особенно сейчас.
Тогда директор открыл ему, что банк потерпел банкротство и его придется закрыть. Кроме использованной почтовой марки в пять эре, в кассе ничего не осталось, все выгребли дочиста.
Йенс Воруп взялся за дело сам. Он все еще верил в изобретение Ланге; инстинкт самосохранения заставлял его бороться. Он открыл Марии всю серьезность положения и получил от нее согласие превратить все, что только можно было, в наличные. Впервые после долгого времени он по собственному побуждению советовался с ней; и это настроило ее примирительно. Но и сурово! Ведь муж приходил к ней за советом лишь тогда, когда его дела были плохи! Однако при данных обстоятельствах ничего другого не оставалось, как самой уговаривать его поехать в столицу и предложить представителю недовольных акционеров покончить дело миром. Йенс отделался довольно легко и вернулся с акциями в кармане.
Итак, он был теперь владельцем большинства акций своего же акционерного общества, что имело и свои хорошие и свои дурные стороны. Ведь само начинание в конце концов должно принести удачу. Вместе с тем для такого рода предприятий уже не было подходящей почвы ни в столице, ни дома; жизнь до того измельчала, стала такой убогой и ничтожной, какой еще никогда не бывала. Волшебный блеск игры погас. Вместе с грохотом пушек на полях сражений прекратилась и золотая вакханалия, — без дьявольского аккомпанемента войны она не могла продолжаться.
Йенс Воруп старательно избегал родных жены, сидел дома и снова энергично взялся за свой хутор. Дела оказалось по горло, запущенностью веяло из каждого угла, — но это его не пугало: он все опять поставит на ноги, только бы так или иначе кончилась проклятая история с акционерным обществом! В то, что доктор Ланге мошенник, он никак не мог поверить; но не исключена возможность, что его опять призвали на фронт и он там остался.