…последнее, что я помню: это как я ткнул мечом в кристалл, — Олег замолчал и вопросительно посмотрел на Торна.
Волшебник поднял голову.
— А дальше, Олег, произошло следующее: едва ты коснулся мечом кристалла — он тут же взорвался и я оказался на свободе.
— Но как вы смогли остаться в живых, будучи замурованным в твёрдое тело? — Удивлённо спросил Олег. — Это ведь невозможно. Или кристалл это порождение какой-то магии?
Торн улыбнулся, загоняя мрачные мысли о будущем своего спасителя подальше, в самые глубины своего сознания.
— Ты правильно догадался, Олег. И кристалл, и сам меч — это порождение магии. Причём очень сильной магии.
— Как же вы попали в этот кристалл? — не удержавшись, спросил Олег. Его чрезвычайно интересовал данный вопрос. Но, заметив, как мгновенно напряглось лицо Торна, он понял, что своим неуместным вопросом причинил ему сильную боль. Видимо воспоминания о кристалле и о том, как он попал в него, были не из самых приятных. Олег мысленно ругнул себя за неуёмное любопытство и извинился: — Простите меня, Торн, за мой глупый вопрос. Мне, наверное, не следовало спрашивать вас об этом.
Торн устало отмахнулся.
— Это пустое, Олег. Не переживай по этому поводу. Ты рассказал мне свою историю и теперь, — Торн тяжело вздохнул, — и теперь пришла, наверное, моя очередь рассказывать. — Последовал новый вздох, после чего он посмотрел Олегу прямо в глаза. — Я попал в этот кристалл не по своей воле. Я был туда заточён. Кристалл — это тюрьма. И поверь мне, Олег, очень страшная тюрьма. Ты жив, ты дышишь, ты всё видишь и слышишь, тебе не нужно ни пить, ни есть — кристалл сам поддерживает твои силы — но ты не можешь ни говорить, ни шевелиться. Это ужасно чувствовать себя скованным по рукам и ногам. Дни проходят за днями, а ты всё стоишь и стоишь… Но самое страшное заключается не в этом, а в том, что ты не знаешь когда придёт срок твоего освобождения. Через день, через два, через неделю, или через год, а может и вовсе не наступит никогда. Ты не знаешь. И от этого можно сойти с ума. Я провёл в кристалле три года, три долгих года. И я уже умирал от отчаяния, когда появился ты…
Торн замолчал и, опустив голову, невидящим взором уставился в землю у себя под ногами. Перед его глазами вновь проплыли страшные годы заточения, годы, наполненные лишь болью, страхом и ужасом отчаяния.
— Ты не представляешь себе, Олег, с каким наслаждением, выйдя из кристалла, я набрал в грудь свежего чистого воздуха и вновь увидел небо и звёзды, — глухо сказал Торн, не поднимая головы. — Я уже думал, что никогда больше не увижу солнце и так и умру в этом сыром, мрачном подземелье.
— Вы многое перенесли, — сочувственно сказал Олег. — Но, к счастью, всё это позади и теперь вы полностью свободны.
— Это так, — подтвердил Торн. — Это так. И всё благодаря тебе, Олег. Если бы не ты, я вскоре бы сошёл с ума. А это, поверь мне, пострашнее смерти. Это ужасно чувствовать себя похороненным заживо.
— Это враги заточили вас в кристалл? — быстро спросил Олег, чувствуя, как в нём просыпается ярость — шутка ли, заживо замуровать человека.
— Враги? — переспросил Торн и, подняв голову, несколько удивлённо посмотрел на Олега. Затем грустно усмехнулся и медленно покачал головой. — Нет, Олег, меня заточили в кристалл не враги. Меня заточил туда самый близкий мне человек. Мой родной брат Тар…
— Ваш брат?! — с ужасом переспросил Олег.
— Да, — тихо подтвердил Торн.
Олег резко помотал головой и негодующе воскликнул:
— Да ваш брат, наверное, сошёл с ума. Он настоящее чудовище, раз поступил с вами так. Я представляю, как вы ненавидите его…
Торн протестующе поднял правую руку.
— Нет, нет, Олег. Ты не можешь так говорить. Мой брат не чудовище. Он… Ты просто не знаешь всего, Олег. — Торн опустил голову и несколько раз тяжело вздохнул. — Мой брат не чудовище, Олег, он просто был вынужден поступить так. Если кого и можно назвать чудовищем, так это только меня.
— Вас?! — удивлённо выдохнул Олег.
— Да, меня, — со вздохом подтвердил Торн. — Мне тяжело говорить об этом, но я совершил страшное преступление, за что и был жестоко наказан. — Он поднял голову и посмотрел Олегу прямо в глаза. — Я предал своего брата. Понимаешь, Олег: я предал своего брата! Более того, я хотел убить его. Убить! А мой брат… А он всего лишь только защищался. Он не хотел убивать меня. Он любил меня и не хотел убивать…