передвигая ноги, ушёл с арены. Поддубный стал тогда чемпионом мира. С тех пор он не
раз приезжал в Париж, завоевав своими победами большое уважение и популярность у
французской публики.
Пришло время и нам выйти на сцену. Все наши атлеты с честью оправдали доверие
Родины. Прекрасно выступили в Париже А.Божко, М.Касьяник, Н.Шатов, К.Назаров.
Не подвёл команду и я. Снова продемонстрировал свою феноменальную силу
Попов. Его результаты превысили все официальные мировые рекорды. Хорошо
выступили представители других видов спорта. Особенно мне запомнилось выступление
советского пловца Бойченко. На соревнованиях в Москве Бойченко в плавании
баттерфляем на сто метров показал результат, превысивший мировой рекорд. Зарубежные
специалисты по плаванию не поверили сообщениям об этом результате. В прессе
появились намёки, что в Москве якобы не совсем точные секундомеры. Однако на
рабочей Олимпиаде в Антверпене Бойченко вновь удивил спортивный мир, превысив
мировой рекорд. И снова специалисты не захотели этому верить. Распространялись слухи,
будто советский спортсмен не по правилам работает ногами, нарушает чистоту стиля и
т.д.
В парижском бассейне его выступление привлекло внимание знатоков плавания, не
распространяясь уже о корреспондентах, любителях спорта и просто любопытных.
Бойченко выступал один, его соперником было время. А также судьи и эксперты —
признАют ли они, что техника советского пловца отвечает требованиям Международной
лиги плавания?
Бойченко победил и время, и придирчивых знатоков. Пройдя дистанцию в полную
силу, он по требованию судей продемонстрировал свою технику в замедленном темпе.
Возражений она не вызывала. Даже наоборот, о стиле Бойченко много говорили и писали
тогда, как о самом рациональном.
В советском посольстве состоялся большой приём в честь всех героев-лётчиков,
актёров и спортсменов. Громов, Юмашев, Данилин, Москвин, Тарасова, Хмелёв,
представители французской компартии, именитые дипломаты. Впервые я видел так много
знаменитостей. В этот вечер началась моя дружба с лётчиком Михаилом Михайловичем
Громовым, которая продолжается до сих пор. Громов был чемпионом страны по тяжёлой
атлетике в 1923 году, и наш с ним разговор начался, конечно, со спорта.
В посольстве всё было совсем по-домашнему. И наш полпред товарищ Сурин уже
был не официальным лицом, а просто Яковом Захаровичем, который радовался, что у него
сегодня в гостях чудесные и милые люди. И будто всё это происходило не в Париже, а
где-то на Садовой. Вот выйдут сейчас все, распрощаются до завтра и разойдутся по
домам...
Осталось два дня до отъезда. Что было в это короткое время? Было очень много и
очень мало, потому что за два дня осмотреть Париж нельзя. Была Эйфелева башня, был
сад Тюильри, было кладбище Пер-Лашез, куда нас пустили только после того, как мы в
прокатном пункте взяли чёрные фраки. Большое впечатление произвели величественные
гробницы учёного монаха Абеляра и его возлюбленной ученицы Элоизы, а также
Лафонтена и Мольера. Могила немецкого литератора Людвига Берне находится
неподалёку от могилы поэта Беранже. Сбоку от главной аллеи похоронен известный поэт
Франции Альфред де Мюссе. Трудно даже перечислить имена великих людей, нашедших
своё последнее пристанище на этом кладбище — учёные и философы, маршалы и поэты.
Здесь покоится великий французский романист Бальзак. На могиле Шопена, рыдая,
склонилась мраморная муза.
А неподалёку от кладбища кипит жизнь. Напротив — питейное заведение с
вывеской: "Зайдите к нам, здесь лучше, чем напротив".
Мы успели зайти в музей восковых фигур мадам Тюссо. Идя туда, я сказал ребятам,
что мы зря потратим драгоценное время, которого почти уже не оставалось для
знакомства с Парижем. Но уже в первых выставочных комнатах меня увлекло мастерство
людей, изобразивших фигуры исторических личностей. Казалось, здесь остановилось
время. Придворные приёмы Наполеона, почти реальная сцена "Смерть Марата",
полководцы, писатели, актёры... Не обошлось и без курьёзов. Кто-то из ребят возмутился
нескромным поведением молодой француженки, которая подвязывала чулок на высоко
оголённой ноге. Оказалось, что это восковая фигура. После чего мы долго разглядывали
старого служителя музея, пока он, привыкший к таким случаям, не сказал нам: "Я ещё
живой".
А после мы любовались залитыми светом вечерними площадями, каменными и
бронзовыми фигурами памятников.
Спустя много лет, когда я побываю в этом изумительном городе ещё три раза, я