очень способный целеустремленный спортсмен.
Пушкарёв, волевой, отчаянный, готовый всегда бороться с кем угодно и где угодно,
сделал всё, что мог: он набрал 385 кг и завоевал бронзовую медаль.
На этом чемпионате на большой помост впервые вышел человек, которому было
суждено вписать блестящие, самые интересные страницы в нашей тяжелоатлетической
истории. Аркадий Воробьёв дебютировал в среднем весе с внушительной суммой — 420
кг. Столько же показал и Станчик, но он оказался легче. Это и решило судьбу первого
места.
А я снова встретился с "Чёрным Аполлоном". Дэвис был в исключительной форме.
Он набрал 462,5 кг. Самым изумительным зрелищем оказался его рывок 147,5 кг.
Это была демонстрация красоты, силы и мощи человеческого тела. Попытка побить
рекорд в толчке, подняв 182,5 кг, Дэвису не удалась. Французы торжествовали: в силе
оставался рекорд в толчке Ригуло — 182 кг — их национальная гордость.
Я выступил плохо (422,5 кг) и как бы завершил поражение нашей команды, которая
заняла лишь третье место. Египтяне стали первыми, американцы — вторыми.
Ну что ж, это было начало нашего пути. А в самом начале редко бывает всё хорошо.
Мы жили в 50 метрах от Булонского леса — самого тихого и богатого района
Парижа.
Дни до соревнований мы проводили в несложных тренировках и прогулках по
аллеям парка. Каждое утро нас будил старик консьерж и говорил: "Грешно спать вблизи
такого рая".
По аллеям Булонского леса медленно двигались красивые машины, гарцевали на
лошадях изящные, как с гравюр, женщины в сопровождении элегантных кавалеров. На
большой площадке, покрытой бархатной зелёной травой, группа молодых людей, одетых
в яркие спортивные костюмы, играла в гольф.
Вот аллея поэтов. Может быть, вы хотите посидеть на скамье Жан-Жака Руссо? За
эту скамейку, как, впрочем, и за другие скамейки на этой аллее, нужно платить. Зато
будете сидеть там, где отдыхал Руссо.
Я снова побывал на кладбище Пер-Лашез. Все советские люди, приезжающие в
Париж, по традиции возлагают цветы у Стены коммунаров. Пришла сюда и наша команда.
Первое впечатление — будто ты попал не на кладбище, а в огромный музей
изобразительного искусства, где соревнуются в мастерстве искуснейшие скульпторы и
архитекторы.
Роскошные могилы наполеоновских генералов. Среди украшающих их
воинственных эпитафий можно прочитать и такую: "Я прожил 99 лет, но моя жизнь была
короткой".
Над аллеей, ведущей к Стене коммунаров, почти не видно неба: старые платаны,
растущие по обе стороны от неё, соединили вверху свои ветви. Вот стена без всяких
украшений, а на ней белый прямоугольник, несколько слов и дата — "21-28 мая 1871 года.
Здесь были расстреляны коммунары — люди, для которых счастье народа значило
больше, чем собственная жизнь".
А невдалеке похоронены участники французского движения Сопротивления,
партизаны, все те, кто погиб в годы фашистской оккупации. Поражает памятник жертвам
концлагеря "Равенсбрюк" — прямоугольная плита с названием лагеря, а перед ней
огромные связанные руки...
Каждый, посетивший Париж, бывает в Лувре. Каждый, кто пишет о Париже, пишет
о Лувре. Но никакие самые точные и верные слова не способны передать того, что видишь
сам.
Джоконда. Леонардо да Винчи писал её четыре года и остался недоволен работой. А
Мона Лиза, воплощение женственности, вот уже пять веков со спокойным величием и
неразгаданной тайной, укрытой за её знаменитой улыбкой, смотрит на миллионы людей,
которые приходят поклониться ей.
Желтоватая от времени мраморная Венера. Самофракийская Ника. У неё нет головы
и рук, но богиня Победы летит стремительно и красиво. Почти физически ощущаешь это
движение.
Тогда экспонировались далеко не все сокровища Лувра. Во время войны музей
эвакуировали. Многие экспонаты из-за недостатка средств на реконструкцию помещения
не выставлялись.
Ещё в 1946 году мы видели развороченные бомбой ступени храма Сакре-Кёр.
Длительное время надпись у входа в храм гласила: "Бог милостив! Он явил чудо и отвёл
вражеские бомбы от храма своего!" Этот плакат, конечно, обошёлся дешевле, чем
восстановление разрушенного здания.
Версаль. В Галерее битв, где выставлены популярные произведения батальной
живописи, несколько лет стоят леса, пол устлан мешковиной. Тоже не хватает средств.
"Трудное время", — говорил Жан Дам.
Уже несколько лет о Версале говорят во всей Франции. Предлагают всевозможные
варианты помощи: устроить лотерею, издать марки, провести общественную подписку по