1923 году, я ни единого раза не потерпел поражения и до сего времени даже во сне не
лежу на лопатках".
Помню ещё одного сильного странного человека — Данилу Посунько. Был он
хлебопашцем, потом матросом и неожиданно стал профессиональным борцом. Он,
вероятно, не находил удовлетворения в своих успехах, хотя пользовался огромной
популярностью. Он мог быть, пожалуй, сильнейшим в мире, если занимался бы борьбой
всерьёз.
Я навсегда полюбил цирк. И с тех пор, в какой бы части света ни приходилось мне
бывать, если была возможность, я всякий раз посещал цирк.
Но вскоре рухнуло всё — репетиции, мечты, иллюзии. Техникум был закончен и
следовало получать направление на работу.
В это время из Магнитогорска приехал брат. Он посмотрел на нашу голодную
семью и сказал: "Езжай на Урал. Цирк никуда не уйдёт".
В составе ударной комсомольской бригады я был направлен на строительство
Магнитки.
Я покидал цирк, пробудивший во мне столько чувств, стремлений, оставляя наши
"рэпэтэ".
Печальный и жалкий стоял на перроне Гоберц. Он молчал. Оставалось несколько
минут. Вдруг он заговорил быстро и сбивчиво.
— Гоберц уже никогда не наденет фрак. Когда ты вернешься, меня уже не будет. Я
знаю. Послушай, не оставляй цирка, не оставляй!
Это были последние слова, которые я слышал от Гоберца. Он опустил голову и
подал сухую узловатую руку.
Меня направили на монтажные работы строившейся электростанции. Там же
работал и мой брат. Если приходилось туго, то помощь и совет всегда были рядом.
Работали очень много. Непривычный труд вначале совершенно изнурял. Среди
суровых, полных требовательности, юмора и насмешек людей я пытался быть
самостоятельным и взрослым. А это не всегда удавалось, Через полгода набирали
монтажников на строительство уральской Кизеловской электростанции на Западном
Урале. На Магнитке к тому времени работы по монтажу закончились, и я решил уехать.
Брат остался. Я ушёл из-под его опеки.
Шёл 1933 год...
Жизнь проходила однообразно. До самого вечера — работа, потом бараки, глушь,
мороз и усталость.
Я почему-то оказался в стороне от всех, не особенно стремился заводить
знакомства, да и ко мне никто не проявлял особого интереса.
Однажды кто-то принёс две двухпудовые гири. Я выжал их двенадцать раз,
поставил на землю и сделал стойку на дужках. Это произвело впечатление. Лёд
отчуждённости был сломан. Бригадир стал ко мне внимателен и мягок. А я, уставший от
одиночества, охотно рассказывал ему о себе, о своих планах стать цирковым артистом.
— Слушай, Куценко, ты, говорят, почти артист? Может быть, выступишь на вечере?
— вскоре предложили мне в комитете комсомола не то с насмешкой, не то с уважением.
— Если нужно, то за тебя поработаем, — сказали ребята в бригаде. — Ты только
подготовься как следует.
Я стал готовиться к выступлению. Тренировался сам и готовил группу партерных
акробатов и силовых жонглёров.
Наши выступления имели большой успех. Моя бригада, прославившаяся как
передовая, стала известна всем как бригада "артистов". На каждом шагу я чувствовал, с
каким уважением относятся рабочие к моей второй профессии — "артиста". Однажды ко
мне подошёл немец-инженер, работавший на стройке со дня её основания.
— В моей стране есть Мангер — самый сильный человек. — И вдруг добавил: —
Русские обязательно, слышите, обязательно должны его победить. — И быстро ушёл,
будто испугавшись своих слов.
Шла весна. Друзья из Киева звали домой, советовали поступить в техникум
физкультуры. Ребята в бригаде понимали мою тоску.
— Вот закончим монтажные работы, и поезжай, — сказал мне старший инженер. —
Потерпи.
И мы опять крепили балки, укладывали рельсы, плечами подтаскивали тяжёлые
бункеры, и казалось, этому не будет конца.
Прошло ещё три месяца. Заканчивались последние работы. Через несколько дней
должен был состояться пуск электростанции. Но ждать я не мог: в физкультурном
техникуме начинались экзамены.
Прощаться было трудно:
— Возьми медку на дорогу, — говорил мне бородатый "король такелажников" дед
Фома. — Учись, артист. Станешь знаменитым — не забывай нас. Мы за тобой следить
будем.
Поезд отошёл. Ещё каких-то несколько секунд я видел мою "артистическую"
бригаду с поднятыми шапками, улыбавшиеся небритые лица. Потом всё исчезло. Впереди
меня ждал большой и загадочный мир, который станет для меня миром спорта, и я войду в
него уже навсегда.
Два года я ждал, чтобы поступить в техникум физкультуры. А теперь, когда