По приказам директора, мы все отправились в местную поликлинику вместе с Деборой. Уже на пороге в клинику Дебора начала язвить с первым попавшимся врачом:
— Вы понимаете, если вам надо осмотреть детей для спорта, то вам надо сводить их в спортивную поликлинику! — говорил врач Деборе.
— Я тренером отработала больше, чем себя помню! Мне надо проверить этих детей, чтобы вам не стоило!
— Проходите, — поперхнулся врач.
— То-то же, — с ухмылкой улыбнулась Дебора и пошла своей королевской походкой, поворачивая свой таз в разные стороны.
Сидя и дожидаясь очереди, вечно бухтел и жаловался только один человек…
— Почему так долго! Почему нельзя пропустить несчастных сирот! — кричала Дебора на весь зал больных, имеющих, в отличие от нас родителей, пользуясь тем, что мы сироты, не имеющие ничего в этой жизни… Она кричала, чтобы быстрее уйти домой и не оставаться с нами.
Профосмотр не прошли только двое детей. Один из них был наследственным сердечником, а другая со статусом ДЦП. Нас проверяли, делали снимки, мерили, а также провели незапланированную беседу, рассказывая не о спорте, а о нашем пребывании в интернате. Спрашивал о нашем самочувствии, о учителях и воспитателях лично. Данный опрос показал мне, что я не безразличен коему количеству людей. Всем выдали справки и уже после окончания профосмотра все поехали обратно в интернат. Мне никогда не забудется эта почти свободная прогулка по городу, ведь в тот момент я ощутил мелкую свободу, идя за пределами моих воображаемых мыслей. В городе мне посчастливилось побывать только один раз. Но эти эмоции были незабываемыми. Я сидел около окна, разглядывая каждый домик, здание, а сам радовался. Также было удивительно узнать, что неподалеку от нашего интерната, в расстоянии двух километров, располагалась компактная церквушка. Проезжая мимо которой, ясный свет солнца светил на купола христианской церкви.
Приехав обратно в смутное на тот момент место, что заменяло мне дом, нас рассадили по комнатам и вызывали поочередно. Мы сидели вместе с Дэвидом, дожидаясь какой-то информации. Я понятия не имел, зачем каждого вызывали лично. Это все больше и больше накалило обстановку.
— Рональд Клоптон, — услышал я свое имя.
Дрожащими руками я все ближе и ближе подходил к двери, за которой мои всевозможные страхи были обдуманы… Почему именно этот момент стал для меня настолько страшным, что я, даже не выходя из комнаты упал в обморок.
— Ты как, мистер Клоптон? — с уважением спрашивал у меня директор.
— Все хорошо, а что произошло? — удивлялся я.
Директор Антонио тут же прибежал на крики моего друга Дэвида. Антонио вместе с Деборой отвезли меня в медпункт на первом этаже и постоянно смотрели, стоя надо мной.
— Спокойно, Рональд, ты упал в обморок, что произошло? — спокойно спрашивал директор.
— Если этот Дэвид или как его там, что-то сделал… Вдруг он пихнул его или ударил его специально? — немыслимо размышляла Дебора с желанием уже кого-то наказать.
— Мне просто стало плохо, — говорил я.
— Не надо защищать того, кто сделал тебе больно, — твердила Дебора.
— Я говорю честно, — сказал я и встал с кровати, убегая в сторону своей комнаты.
— Тупые врачи! Не могут понять, что у этого проказника сердце слабое, что не может выдержать обычного стресса! Как же он будет в теннис играть? — добавляла разъяренная Дебора, тыкая директора в плечо.
— Успокойтесь! Мальчик просто испытал стресс. Мне кажется, что очень зря я принял вас на эту вакансию. Вас уже дети бояться, когда вы их зовете, — размышлял Антонио.
— Вы, должно быть забыли, запамятовали, директор, что же я могу сделать для вас взамен на эту вакансию, — сказала Дебора и провела своими давно не стриженных ногтями по груди директора, ведя пальцы чуть ли не до самого торса.
— Я очень надеюсь на ваше удовлетворительное содействие, в особенности с детьми, — вздохнул директор.
Мне хотелось бежать со всех ног в тот момент, когда мое детское чувство среагировало, поддаваясь только эмоциям. Мне было страшно осознавать то, что они могли сделать с моим лучшим другом Дэвидом. Благо он оставался в нашей общей комнате, дожидаясь меня. Он тоже был напуган. Признавшись, он рассказал, как я его таким образом подставил, ведь все подумали на него. Но вот странно то, что Дэвид является моим лучшим другом и он в итоге мне ничего не рассказал, что именно с ним сделали. Когда я вошел, он сидел, сжавшись в углу под одеялом своей кровати и дрожал.