Резкая трель телефонного звонка оборвала Янгера на полуслове. В мертвой тишине оба они поражение слушали отчаянный трезвон, причем у Янгера округлились от удивления глаза, Паркер же выглядел несколько заинтригованным.
Телефонная трель возобновилась. Янгер, словно очнувшись, пробормотал:
— Не иначе, как твой напарник... Я отвечу, коли не возражаешь, — и быстро цапнул трубку. Откашлявшись, он старательно выговорил, словно пользовался телефоном первый раз в жизни:
— Алло! Алло?
С интересом следящий за ним Паркер отметил, что капитан после первого своего боязливого “алло” с облегчением перевел дух.
— Ага. Он. Естественно, — говорил Янгер уже деловым тоном, потом, пристроив трубку, словно скрипку, куда-то к подбородку и прижимая ее щекой, одеревенело прослушал в ней какой-то длительный потрескивающий шорох и шелест и, сведя брови, стал неотрывно смотреть на Паркера. — Не здешний? — Он все не отводил своего сверлящего взора, но вот переместил его на собственные полные колени и спросил еле слышно:
— Давно ли?
Что-то стряслось, Паркер это сразу почувствовал всей кожей, но не мог угадать что, и конкретно с кем. Но это “что-то”, несомненно, связано с ним, Паркером... Не спуская с Янгера глаз, он мучался теперь одним вопросом: как изловчиться, прыгнуть на Янгера пружинящим львиным прыжком, чтобы враз пережать стальными пальцами глупое толстое горло, и как лучше потом бежать. Да, не забыть про отель...
Дело его все явственней, все отвратительней пахло керосином, а противней всего — что он использовал, можно сказать, выбросил псу под хвост безупречно чистое имя Чарльза Виллиса. И, если он окажется в полиции, его ожидает там уж никак не букетик фиалок... Очевидно одно: придется детально продумывать и обживать новую легенду.
Он незаметно оглядел подушечки своих многострадальных пальцев. Отпечатки этих неповторимых рисунков, отчасти напоминающих линии годовых колец на половинках древесных спилов, — уже имелись в досье на имя Рональда Каспера в Вашингтоне. Розыск был объявлен, когда Р. Каспер бежал, прикончив, под горячую руку, охранника исправительной колонии в Калифорнии.
Под собственным своим именем Паркер, к сожалению, тоже разыскивался в связи с чередой грабежей крупных банков, но там не фигурировали отпечатки пальцев... И только Чарльз Виллис, средней руки бизнесмен и любимец женщин, до сих пор избегал пристального и заинтересованного внимания полиции...
В такой ситуации — абсолютно недопустимая роскошь дать этому Янгеру любой, пусть самый ничтожный, повод сунуть его за решетку... ни в коем случае! Ведь в двух подставных именах — Рональда Каспера и Чарльза Виллиса, — как в двух боковых зеркалах трельяжа с двух разных сторон отразится реальное, многогрешное, страшное и опасное для общества человеческое существо по фамилии Паркер...
Он весь звенел, как натянутая струна, дожидаясь итогов разговора, а в голове лихорадочно выстраивались самые невероятные и чудовищные планы: предстоит избавиться не только от Янгера, но от Глиффа и Рейборна, — ведь они посвящены...
Уладить дела в отеле, потом поезд, потом самолет на Майами, а там уж — подстроить, купить, создать, из-под земли выкопать алиби... Планы были фантастические, но при невероятном напряжении всех существующих усилий — вполне выполнимые.
Янгер заканчивал свой разговор:
— Все, выезжаю. Не нужно нам вызывать полицию штата, у нас своя голова на плечах.
Паркер, закурив, наклонился в сторону кушетки, чтобы легче и как можно внезапнее вскочить с места.
Янгер, опустив трубку, с растерянным лицом глядел на Паркера.
— Что ж, — обреченно сказал он, — ты, видимо, прав...
— В каком смысле? — ошарашенно спросил Паркер, забыв свои кровожадные устремления и намерения.
— В том смысле, что у меня теория рваная, дыра на дыре... Паркер зачарованно и несколько ошалело глядел на Янгера.
— Нашли твоего напарника. Он убит. Лопатой. — Янгер нервно зевнул и добавил с некоторым воодушевлением: — У тебя в номере.
— У меня?
— Ну да, — буднично сказал Янгер и, оглядев револьвер, все еще зажатый в правой руке, сунул его в свой висящий на подлокотнике кресла, плащ. — Иди забирайся в машину. Надо его поглядеть.
Глава 2
В номере Паркера было полно народу. Кто-то из бестолковых подчиненных Янгера, несмотря на его указания, все-таки вызвал полицию штата, и теперь несколько человек с фотоаппаратами, лампами-вспышками, порошком, блокнотами, мелками, метром, и виде ленты, раскручивающимся из катушки, уймой специальных конвертов — точная, слаженная, понимающая друг друга с полуслова выездная бригада, разительно отличалась от простудушных и пышнотелых здешних трех полицейских в видавшей виды давно не глаженной форме.
Паркер обозрел с порога поверх чьей-то головы номер, в котором он сегодня ночевал. Янгер вошел внутрь, на ходу бросив Паркеру:
— Жди здесь и не болтай ни с кем...
Он был крайне раздосадован появлением выскочек и задавак из полиции штата и теперь шел через весь номер к окну, где блестел золотыми очками главный из приехавших — высокий, спортивного склада человек, с лицом университетского преподавателя и очень коротко стриженными волосами.
Злополучный Тифтус лежал на полу близ кровати, являя собой картину бесконечно печальную. Он упал ничком, когда его ударили в затылок лопатой или каким-то другим острым и плоским орудием убийства; от темной запекшейся крови слиплись волосы бедняги, а руки были раскинуты в стороны, точно в полете.
Приезжие криминалисты суетились над ним; при жизни Тифтусу не перепало и сотой доли столь пристального всеобщего внимания...
Янгер с надутой физиономией продолжал разговор с главным из группы экспертов, надеясь перехватить инициативу и взять в свои руки следствие, но высокий человек в золотых очках был, бесспорно, столь же корректен, сколь неколебим.
Капитан, окончательно уверившись, что на криминальное дело накладывают лапы заезжие ферты, вернулся к Паркеру и хмуро пробурчал:
— Надо поговорить. Перейдем в холл, тут, на этаже... Паркер прекрасно сознавал, что хочет того или нет, он пока в руках капитана и надо примеряться к обстоятельствам. Потому, провожаемый цепкими взглядами приезжих полицейских, он проследовал за Янгером в окрашенный блестящей масляной краской холл.
Там, подпирая стену своей плотной спиной, капитан объявил ему свое сенсационное открытие:
— К этому убийству ты не причастен.
— Да что ты говоришь?!
— Это ясно мне, — важно продолжил Янгер, — но не ясно им, — он мотнул головой в сторону номера.
— Почему, интересно?
Янгер подержал паузу: только что получив щелчок по носу вышестоящего, он хотел теперь немного потоптать того, кто от него зависел. Он ответил неопределенно-туманно:
— Минут через двадцать там, наверное, вычислят время убийства. Они могут привязаться к тебе. Но вся штука в том, что с тобой в предполагаемый период как раз был я, а я — сам знаешь, кто в этом городе. Так что считай меня своим неопровержимым алиби...
— Да и я не останусь в долгу, могу оказать тебе аналогичную услугу, — бойко парировал подневольный Янгеров собеседник. Янгер был поражен до глубины души:
— Ты, наверное, спятил. Мне-то зачем алиби? Ты же знаешь, кто я такой...
— Да знаю, знаю... Но ведь и ты, как Тифтус, тоже кое в чем заинтересован после смерти старика...
— Ох, не тебе бы это говорить...
Паркер вместо ответа философски пожал плечами.
— Ну, слушай. Учти, времени у нас мало, давай не будем болтать впустую. Я твое единственное алиби. Виллис, но это в случае, если стану себя утруждать твоими делишками. А не захочу — тебе кранты. Прямой наводкой и по полной схеме...
— Ты об этом еще не говорил там?
— Пока нет. Но этот, в золотых очках, Риган, выразил желание с тобой побеседовать.
— Зачем?
— Ну здравствуй! Убили человека в твоем номере; ты знал убитого; и ты и он — приезжие... Тебе мало доводов? Паркер прищурился и ответил, как робот:
— Ты меня убедил. Я тебе благодарен. Я готов к сотрудничеству.
— Предлагаю паритет: пятьдесят на пятьдесят, — быстро и тихо проговорил Янгер.