Мелвин прокашлялся.
— Я прошу прощения за прошлое. Я признаю, что делал разные вещи, и со мной делали…
Тиа снова вмешалась.
— Это правда. Все, что он хочет, это смотреть за малышами и охранять их. Что в этом плохого?
— Он не должен вступать в контакт. Он не должен быть ближе, чем тысячу метров от маленьких детей. Ни школ, ни детских площадок. Он знает об этом.
— Все, что он делает, это смотрит. Он знает, что трогать их нельзя, так что больше этого не делает.
Я посмотрела на Мелвина.
— Зачем рисковать? Вы, как бросивший пить алкоголик, который работает в баре. Соблазн перед вами. И настанет день, когда это будет слишком.
— Я говорила ему это сто раз, милая, но он не может удержаться.
Я больше не могла это слушать.
— Можем мы обсудить ваши показания? У вас должны быть вопросы.
Внимание Мелвина сосредоточилось на тостере.
— Если я соглашусь, что помешает адвокату противоположной стороны атаковать меня? Разве они не так поступают? Вы говорите что-нибудь, что им не понравится, и они обратят это против вас. Докажут, что вы презренный преступник, и никто не должен верить ни одному вашему слову.
Я подумала о Хетти Баквальд.
— Возможно. Я не буду вас обманывать. С другой стороны, если вы не явитесь, вас обвинят в нарушении постановления суда.
Тиа подпрыгивала вверх-вниз.
— Ой, ради бога. Ты думаешь, ему не наплевать?
— Ты не можешь его уговорить?
— Оставь человека в покое. Он уже достаточно заплатил.
Я подождала, но никто больше не сказал ни слова. Больше я ничего не могла сделать. Оставила бумаги на стойке и вышла через главный вход.
Наверное, чтобы сделать день совершенно идеальным, когда я вернулась в офис, мне позвонила Мелани Оберлин.
— Кинси, что, черт возьми, происходит? Солана сказала, что ей пришлось получить на вас запретительное постановление.
— Спасибо, Мелани. Я ценю вашу поддержку. Не хотите послушать мою версию событий?
— Не особенно. Она сказала, что вы пожаловались на нее в окружные органы, но они нашли жалобу необоснованной.
— Она упоминала, что женщина по имени Кристина Тасинато назначена опекуном Гаса?
— Его кем?
— Я предполагаю, что вы знаете термин.
— Да, но зачем кому-то это делать?
— Лучший вопрос, кто такая Кристина Тасинато?
— Ладно. Кто она?
— Она и женщина, которую мы знаем как Солану Рохас — одно и то же лицо. Она занята тем, чтобы заграбастать каждый цент, который у него есть. Подождите секунду, я проверю свои записи и дам вам точные цифры. Вот. Она представила суду счета на 8726, 73 за уход за Гасом. Это включает оплату услуг ее полоумного сына, который изображает помощника, а сам спит целыми днями. Там еще счет от ее адвоката, за «профессиональные услуги» на 6227,47 долларов.
Последовал чудесный момент молчания.
— Они могут это сделать?
— Детка, не хочу быть циничной, но смысл в том, чтобы помогать старикам с большими сбережениями. Зачем идти в опекуны к тому, кто живет на одну пенсию?
— Меня от этого тошнит.
— Так и должно быть.
— Так что там было, с окружным агенством?
— С этого надо было начинать. Я пожаловалась на Солану в окружное агенство по предотвращению плохого обращения со стариками, и они послали девушку расследовать.
Солана сказала ей, что много раз умоляла вас приехать помочь Гасу, но вы отказывались.
Она заявила, что Гас не в состоянии справляться с ежедневными делами и выдвинула себя — я должна сказать, Кристину Тасинато — заниматься его делами.
— Это сумасшествие. Как давно?
— Неделю, может быть, десять дней назад. Конечно, все было подогнано по времени, чтобы совпадать с появлением мнимой Соланы на сцене.
— Я этому не верю!
— Я тоже не верила, но это правда.
— Вы знаете, что я никогда не отказывалась помогать ему. Это наглая ложь.
— Так же, как и то, что Солана говорила обо мне.
— Почему вы мне не позвонили? Не понимаю, почему я слышу об этом только сейчас. Вы могли предупредить меня.
Я состроила гримасу телефону, поражаясь, как хорошо я предсказала ее реакцию. Она уже перенесла все обвинения на меня.
— Мелани, я вам все время говорила, что Солана что-то замышляет, но вы не верили. Зачем мне было вам звонить?
— Это вы сказали, что с ней все в порядке.
— Правильно, и это вы сказали мне ограничить расследование ее дипломом, последним местом работы и парой рекомендаций.
— Я это говорила?
— Да, дорогая. У меня есть привычка записывать инструкции, которые мне дают. Можете вы наконец спуститься на землю и помочь мне?