С максимально независимым видом Глеб привалился к капоту Юлиного мерса, сложив руки на груди.
— Привет!
— Здравствуй.
Она не улыбается. Смотрит серьезно. Выжидательно.
«Я не узнаю тебя. Мне страшно.»
— Я послал тебе цветы.
— Я знаю. Я их получила. Спасибо.
«Черт, где моя Юля? Где та девушка, с которой я смеялся неделю назад? Кто эта строгая женщина с холодными, как льдинки, глазами?». Ему хочется сбежать. Но он не позволяет себе струсить.
— Я пришел извиниться.
— Извиняйся.
Так, все! Его и без того истерзанное терпение лопается. Одной рукой Глеб сбивает со своей головы капюшон, другой — притягивает Юльку к себе, так резко, что папка с документами выскальзывает у нее из рук. И впивается в губы совсем не извиняющимся поцелуем.
Гадость какая! Помада у нее невкусная. Зато все остальное… Горячий нежный язычок, который с радостью встречает его собственный. Гладкие острые зубки, которые так приятно обводить языком. И ее губы. Бог с ней, с помадой. Именно такие, как он и… мечтал? Да, черт побери, он о ней мечтал!
И как же она ему отвечает! Такая гладкая внутри. Нежная. Горячая. И так сладко стонет. Прямо ему в губы. Юленька…
Громкий автомобильный гудок… Юля резко отпрянула. Господи, что она делает?! Целуется. Взасос. На парковке. На глазах у покидающих здание банка сотрудников. Прямо под окнами кабинета директора. Прямо в фокусе установленной на парковке камеры.
Глядя в ее огромные потрясенные глаза, Глеб понимает, какого свалял дурака. Нашел время и место. Чтобы приставать к заместителю директора банка с поцелуями. Тыльной стороной ладони оттирает губы. На руке остается бордовый след. У Юли вид тоже… весьма неаккуратный.
— Прости меня… — покаянно шепчет он. — Я не смог… удержаться…
Вот за эти слова она готова простить ему все. Достает ключи из сумочки.
— Поехали. Пока еще чего-нибудь не случилось.
Квартира у Юли шикарная. Но какая-то холодная. Белые стены. Черно-белые фотографии в черных же рамах.
— Проходи. Располагайся. Я сейчас переоденусь.
Глеб устраивается на бежевом кожаном диване. Да, Масяню бы сюда… Глебу становится неуютно. Он вспоминает свою обыкновенную панельную «однешку», до которой у него вечно не доходят руки. Недоделанный ремонт в ванной. Отвалившуюся плитку.
В комнату входит Юля. В джинсах, футболке. Волосы распущены и перекинуты на одно плечо. Губы Глеба непроизвольно растягиваются в улыбку. Ну, наконец-то…
— Поможешь мне с ужином?
— Конечно, — он встает с дивана и проходит с ней в кухонную зону. — Только поручи мне что-нибудь попроще. Почистить, порезать. А то слово «пассировать» вводит меня в глубокий ступор.
— Хорошо. Пассировать заставлять не буду, — улыбается она. Господи, хорошо-то как. Просто от того, что он рядом. — Что ты предпочитаешь?
— Наша невестка все трескает, — отшучивается Глеб. — Я — всеядный. Лишь бы побольше.
— Ну, а любишь-то что?
— Мясо, — с оттенком удивления отвечает он. Как будто непонятно.
Юля заглядывает в холодильник. Есть мясо. И баклажаны. Перцы.
— Потушим мясо с овощами?
— Ты командуй, давай.
Пахло очень вкусно. Глеб с недоумением посмотрел на поставленную перед ним тарелку. Оглянулся на плиту.
— Юля, полная сковорода же?
— Мало?
— Конечно! Я прожорлив до ужаса.
— Ну, сам тогда положи.
Глеб встает, берет со стола обе тарелки.
— Эй, мою-то зачем?
— Хочешь сказать, что тебе этого хватит?
— Более чем.
— Да тебя откармливать надо! Как в пионерском лагере. С ежедневным контролем веса.
Юля надулась.
— Я нормальная.
— Юль, я пошутил.
«Ну не могу же я тебе сказать, что ты такая стройная и тоненькая, особенно по сравнению со мной, что я боюсь обнять тебя посильнее. А так хочется…»
— Глеб, ты чай будешь или кофе? — Юля ставит посуду в раковину.
Все, терпение его истощается. Не хочет он чая. И кофе тоже. Глеб встает. Два шага, и вот уже его ладони обнимают ее плечи, а губы утыкаются в затылок.
— Может, лучше потанцуем? — теплое дыхание обдает розовое ушко, от чего мурашки мгновенно рассыпаются по всему телу.
— В смысле? — Юлин голос звучит неожиданно хрипло.
— Ну как же, чай, кофе, потанцуем… — руки Глеба поворачивают ее, и вот она уже прижата попой к столешнице рядом с раковиной, его ладони охватывают ее поясницу, прижимая к себе. Да, пожалуйста… Поцелуй меня…