— Кто старший?! — хрипло спросил Кириков.
— А в чем дело?! — спросили из темноты.
— Да так... Посмотреть хочу... ...Яркие лучи солнца пробиваются сквозь
зарешеченное окно одиночной камеры в гарнизонной гауптвахте.
На голом деревянном топчане лежит мужчина в камуфлированной куртке и брюках, в ботинках на толстой подошве. Лица лежащего мы не видим—оно закрыто журналом «Человек и закон».
За дверью камеры слышатся шаги и негромкое: «Товарищ майор, во время моего дежурства никаких происшествий не случилось. Дежурный по гарнизонной гауптвахте лейтенант Мамонов».
Щелкает замок. На пороге появляется майор Морошкин. Мужчина откладывает журнал, поднимается. Перед нами старший лейтенант Кириков: куртка расстегнута, он без ремня, без берета.
Морошкин молча садится напротив Кирикова. Майор утомлен и сердит:
— По условиям учений вы обязаны отвечать на наши вопросы. Вам это известно?
— Так точно.
Майор достает из планшета несколько страничек машинописного текста — «показания пленного».
— А вы утверждаете, что мост — это ваша работа,— с упреком говорит Морошкин.
— Точно так,— тихо подтверждает Кириков.
Несколько секунд майор пристально смотрит на Кирикова. Тот не выдерживает взгляда и отворачивается, усмехнувшись.
— Сколько было групп? Где они? — продолжает допрос майор.
Кириков молчит, все так же отвернувшись.
— Как вам не совестно, товарищ старший лейтенант. На войне я нашел бы средства разговорить вас. А сейчас будьте добры играть честно.
— Вы не могли бы перечислить все вопросы?
— Сколько групп работает в нашем тылу? Точное место выброски? Их маршруты, задачи? Цель всего десанта?
— Ну и аппетиты у вас,— спокойно и чуть иронично говорит Кириков.
Морошкин резко и сильно бьет по столу кулаком:
— Вы обязаны отвечать на мои вопросы, раз влипли,— уже кричит он.
Кириков исподлобья смотрит на майора.
— Я доложу о вашем поведении командующему учениями, и ваш полк накажут. Вы лишаете свое начальство всех шансов на успех,— уже спокойнее говорит майор.— Я слушаю, Кириков. Не тяните.
— Прыгали три группы,— тихо начинает старший лейтенант и подходит к окну.— Сначала я и мой напарник... Третья группа должна была десантироваться чуть дальше — точного места не знаю.
— Верю. Командиры групп?
— Лейтенанты Пахомов и Тарасов...
— Хорошо. Объекты диверсий? Мост... Еще?
— Склады горючего истребителей-перехватчиков... Задачи других групп не знаю.
— Верю. Теперь — в каком месте надо ждать удара основных сил вашего десанта?— Морошкин протягивает Кирикову карту.— Покажите, пожалуйста.
— Честное слово, не знаю, товарищ майор,— Кириков нарочито закашлял.— Я ведь мелкая сошка...
— Ну, допустим. А куда пошел Пахомов?
— Мы расстались в седьмом квадрате.
— Состав его группы?
— Пятеро.
— А у Тарасова?
— Четверо...
— Вот это другое дело,— примирительно сказал Морошкин, поднимаясь с табуретки.— Давно бы так.
Козырнув, майор выходит из камеры. Кириков зло смотрит ему вслед...
Что-то заставило лейтенанта Пахомова открыть глаза и мгновенно подняться с земли. В тот же миг через него перелетели двое. Лейтенант рванулся в кусты, но его словно подрубили. Падая, Пахомов сгреб кого-то, подмял под себя.
Сверху на него навалились двое: ловко оттянули голову, сделав удушающий захват, заломили руки.
— Всех взяли?! — спросили из темноты.
— Так точно,— ответил тот, кто сидел на Пахомове...
...Камера на гауптвахте. Без окна, с неярким плафоном под самым потолком.
Перед Морошкиным, прикрывшись солдатской шинелью, сидит лейтенант Пахомов. На его лице — ни тени грусти... С улыбкой глядя на майора, он сжимает кусок толстой резины: тренирует руку.
— Значит, заминировав мост, вы за четыре часа прошли без малого сто километров?
— Восемьдесят пять,— поправил Пахомов.
— А старший лейтенант Кириков?
— Не понял...
— Хм... Ваш напарник. Он-то куда рванул?
— Я был один, товарищ майор.
— Да?
— Честно!
— Ну, да ладно с Кириковым... Меня, признаться, больше интересует сейчас другой ваш приятель — лейтенант Тарасов,— произнес Морошкин последнюю фразу резко и сердито.
Пахомов усмехнулся и подмигнул майору.
— Невысокий такой... крепкий... светловолосый... Виктор Павлович. Тарасов первый раз пошел на задание,— улыбаясь, продолжал Морошкин.
— Что вы такое говорите, товарищ майор? — в тон ему ответил Пахомов.
Морошкин поднялся с табуретки. Встал с топчана и лейтенант. Майор потрогал ухо, глядя на Пахомова, почесал нос и, подмигнув Пахомову, пошел к двери. Здесь он трижды постучал в стальное окошко. Дверь открылась. На пороге дежурный лейтенант и Кириков.
— Прошу,— майор жестом приглашает Кирикова войти в камеру. Тот выполняет просьбу Морошкина.
— Часика...— майор посмотрел на часы,— через четыре мы отправим вас к вашему начальству — пусть оно теперь с вами разбирается. Туда же посредник доставит ваше оружие... А Виктора Павловича Тарасова мы, бог даст, сами найдем. Вот так, гвардейцы,— тишина и симметрия, как говорится...
Группа Тарасова быстро и бесшумно движется по лесу. Все сбросили куртки; сосредоточенные мокрые лица.
Волентир зло смотрит в затылок Тарасову.
— Момент, командир! — зовет Волентир. Тарасов останавливается, ждет, когда к
нему приблизятся остальные.
— Можно курить,— говорит лейтенант. Кивнув прапорщику, он отходит в сторону.
— Ну? В чем дело? — спросил Тарасов.
— Они,— прапорщик машет куда-то в сторону,— ни хрена про нас еще не знают: ни где мы, ни куда идем... Сейчас нужен хороший кураж. А вы уже заранее всего боитесь... Тот вертолет у оврага — вовсе не хвост. Это случай...
— Вертолет — не хвост, согласен. Но если нет хвоста, значит, они сделали не одну и не две засады, и не где-нибудь, а именно у складов. И я туда не пойду! Я буду там, где меня меньше всего ждут,— в городке р акетчиков. Ясно? — на одной сердитой ноте «выдал» Тарасов. Волентир молчит.
— Мне нельзя начинать службу с провала. Я буду зубами землю грызть, но докопаюсь до командного пункта,— продолжал Тарасов.— Об одном прошу: не мешайте мне... Как человек прошу — не как командир.
Волентир резко вскидывает голову:
— Командный пункт нужен всем, не только вам! И мне, и Пугачеву, и Егорову! И комполка с начальником штаба не меньше зависят от нашего успеха! И они не дурнее вас! Сказано, склады, значит склады! Это большой шум! А в городке ракетчиков, куда вы предлагаете идти, одни лишь офицерские жены да солдатская баня!
— У штаба один приказ — взять замаскированный командный пункт,— резко ответил Тарасов.— А с какой стороны я к нему подойду — мое дело. Я тут командир! Слышите?!
Тарасов долго, с некоторым вызовом смотрит на Волентира.
— Этот разведвыход у меня, может быть, сто первый,— ответил прапорщик, выдержав этот взгляд.— Я на этом деле железные зубы нажил, понял? Все в толк не возьму, командир, откуда у вас такая уверенность?
— Ч-черт — сказал Тарасов со злостью.— Ладно, убеждайтесь на собственной шкуре! Егоров!
— Я! — ответил тот.
— Пойдешь с прапорщиком!
— Есть!
— Встречаемся у городка ракетчиков,— сказал Тарасов Волентиру.
— Ясно,— довольно ответил тот.
— Вот в этом лесочке... Ждем... До 22.00!
— Есть.
— Но учтите... Там — засада...
Волентир отходит от лейтенанта. А он, дотронувшись до «тельника», говорит и прапорщику, и самому себе:
— «Рябчиком» чую...
Баня в гарнизоне ракетчиков освещена, как дворец, несмотря на поздний час. Одному взводу командуют на выход, другому — заходить...
Все это из-за проволоки видят парашютисты-разведчики. К бане подкатил «газик». Из него вышли полковник и два майора с вениками под мышками.