…И о риторике войны
– Некоторые писатели сетуют, что цензура поднимает голову в России… А вы как считаете? Вам кто-то запрещает писать, говорить, выступать?
– Мне нет. О наступлении цензуры говорят либералы, а они странные люди. Я наших либералов называю гормональными.
– Как?
– У них нет системы идей, совокупного взгляда на мир, а есть какое-то органическое неприятие «этой страны», непонимание её интересов. Когда они были у власти в 90‐е, цензура была, на НТВ Гусинского человеку с русским менталитетом и лицом вообще было не прорваться. Слово «патриот», если помните, было ругательным. В 1993 году после того, как я опубликовал единственную в центральной прессе статью против расстрела Белого дома – «Оппозиция умерла. Да здравствует оппозиция!» – меня прикрыли везде, где можно и повыбрасывали из учебников, энциклопедий и так далее.
– Так я не про тогда, а про сейчас!
– Чтобы понять, есть ли цензура, надо «тогда» сравнить с «сейчас». Я, как главный редактор «Литературной газеты», с цензурой не сталкиваюсь, никто мне не говорит, что это надо печатать, а это – нет. В последний раз Чубайс жаловался главному акционеру, что «ЛГ» его щиплет. Но это было давно. Как писатель я вообще цензуры не чувствую. Наоборот, просят: поострей, Михалыч! Да, наша информационная риторика стала жёстче. Но это специфика войны. Мы находимся в состоянии войны информационной.
Почти весь Запад принял в отношении нас абсолютно манихейскую, чёрно-белую модель – мол, вот эти хорошие, в Киеве, а вот эти сепаратисты, террористы… А мы, значит, будем на этом фоне розовую полифонию разводить? Тогда всё проиграем. А на кону сейчас Россия. Если не удастся остановить коричневый вал, который идёт с Украины, если у нас под боком образуется спонсируемое и вооружаемое Западом квази-фашистское или фашистское государство, – это будет катастрофой. Луганск придёт в Москву. Почему наши либералы не считают профашистский режим на Украине злом, я не понимаю. Чего они дожидаются? Хрустальных ночей в Киеве, или Харькове? Жёлтых звёзд на одежде и лагерных номеров на коже? Если ради победы над поднимающим голову фашизмом нужно ужесточить риторику информационную, спрямить какие-то характеристики, говорить шершавым языком плаката – это нормально, и никакого отношения к свёртыванию свободы слова не имеет.
– О чём ещё вам думается в ваши юбилейные дни…
– Мы же не хотели говорить о юбилее!
– Не удержался…
– Думаю, как рассадить всех друзей, которые придут меня поздравлять, чтобы всем хватило выпить и закусить.
– А ещё?
– О том, что мы не имеем права потерять тот хрупкий социальный мир, который сейчас сохраняется в России. Посмотрел «Солнечный удар». Михалков, конечно, – талантище, человечище и глыбища, но из фильма непонятно, почему произошла революция, если в России было всё так хорошо. Почему мальчик Егорий стал душегубом, потопителем России и русских офицеров? Британец Дарвин, евреи Землячка и Бела Кун с толку сбили? Слишком просто. Сейчас мы, кажется, повторяем ту же ошибку. Возможно, с Рублёвки социальный мир в Отечестве и кажется незыблемым, но это не так. Слишком велик разрыв между бедными и богатыми, слишком многие поступки власти необъяснимы, слишком обнаглел верхний класс…
– Что за верхний класс?
– Те, кто разбогател на приватизации, на взятках, раздулся на природном газе… Пусть оглядятся, возможно, мальчик Егорий уже работает у них садовником…
Мои герои – на сцене!
– Юрий, в последние недели герои Полякова, извините, не слезают с экрана и со сцены. Это что, специально к вашему 60-летию? «Как боги» Татьяна Доронина поставила. Потом «Грибной царь» на канале «Доверие»…
– Ну, естественно, любой юбилей предполагает какой-то смотр достижений, скажем так. Хотя что-то просто совпало. Премьера моей новой пьесы «Как боги» во МХАТЕ им. Горького у Дорониной планировалась на конец прошлого сезона… Фильм «Грибной царь» Михаил Мамедов снял года 4 или 5 назад. Но там была какая-то чисто юридическая закавыка, вот только сейчас лента попала на экран. И я, конечно, благодарен каналу «Доверие», что они его показали. На канале «Культура» покажут ещё раз фильм «Козлёнок в молоке», который поставил Кирилл Мозгалевский. Может быть, что-то ещё покажут. По моим книгам ведь снято много фильмов, практически все мои вещи экранизированы. Сейчас вот веду переговоры об экранизации «Гипсового трубача». И спектаклей тоже много идёт – только в Москве шесть.