– А чем вредит?
– Кстати, на заседаниях президентского совета просить что-то для себя не принято, неприлично. Разговор идёт о том, что важно для страны, общества, отрасли. Помню, один писатель-историк попросил для себя авторскую передачу на первом канале. Дали. Но из совета вывели. Недавно на круглом столе по проблемам театров Евгений Миронов умолял Путина отдать ему какие-то гаражи, принадлежащие МХАТу имени Горького. Видели бы вы, как посмотрел на него президент! Я бы после такого заболел. Но актёры – амбивалентные дети природы… Однажды я говорил на Совете по культуре о развале писательского сообщества, просил правовой и организационной помощи. «Вы же хотели свободы! Получили. Вот сами теперь и разбирайтесь, без власти!» – был ответ. Я сначала растерялся, потом сказал: «А банки? Они тоже хотели рынка. Ну, лопнут – и лопнут. Новые вырастут. Почему же государство помогает им?» Кажется, подействовало. И вскоре состоялось первое литературное собрание, где о проблемах нашего сообщества на государственном уровне заговорили впервые за четверть века… Но почему в президиуме сидели потомки классиков литературы, я не понял. Тогда на каждом военном совете в президиуме должны сидеть потомки Кутузова, Суворова, Жукова, Рокоссовского…
«У меня прямой контакт с читателями и зрителями»
12 ноября Юрию Полякову, писателю, драматургу, главному редактору «Литературной газеты» исполняется 60 лет. Его книги, как зеркало, отразили путь, который мы прошли за последние 30 лет, превратившись из советских людей в буржуа. Новая идентичность не стала для нас уютной, а потому маячит вопрос: «Кто мы и куда движемся?» В своих художественных произведениях Юрий Поляков нам как лекарство прописывает «сатиротерапию», а в своей публицистике серьёзно отстаивает принципы сильного государства и социальной справедливости. В нашем интервью он размышляет о времени и о себе и говорит о вызовах, на которые должна ответить Россия.
– Юрий Михайлович, день рождения всегда повод оглянуться назад, вспомнить свой исток. Как Вы делали первые шаги в литературе?
– Мой путь типичен для тех, кто родился в 1940—60-е годы. Тогда хорошо работали социальные лифты. Выходец из любой советской страты при желании, трудолюбии и задатках мог состояться и в жизни, и в творчестве. Я родился в рабочей семье, не имеющей отношения к литературной сфере. В школе у меня была замечательная учительница словесности – Ирина Анатольевна Осокина. Она заметила и развила мои способности. Тогда отлаженно работала система литобъединений, писательских совещаний, выпуска первой книги молодого автора – сейчас к этому пытаются вернуться в рамках Года литературы. Я заметил, что существует стойкий миф о стеснённом эстетическом, интеллектуальном кругозоре моего поколения. Это неправда. Да, мы знали: если пишешь ближе к реализму – проще издать, если экспериментируешь – сложнее. А сейчас наоборот: если в текстах больше эксперимента, с тобой носятся, даже если прочесть это невозможно. Если ты реалист, к тому же социально ответственный да ещё озабоченный русской темой, Агентство по печати тебя никогда не полюбит. А литературой почему-то рулит именно оно. Наше поколение начитанное, мы прекрасно знаем мировую литературу, читали всё, и то, что нельзя тоже читали… Знали и своих предшественников, в отличие от нынешних авторов, которые вообще не подозревают, что до них кто-то что-то сочинял на русском языке. Ну, если только Набоков и Бродский… Новое поколение часто занимается изобретением велосипеда. Приходит в «ЛГ» автор. Я говорю: «Стихи неплохие, но они один в один повторяют Николая Глазкова». «А кто это?» Приносят прозу. Я говорю: «Написано неплохо, но всё это было в «Разбитой жизни» у Катаева». «А кто такой Катаев?» Мы имеем катастрофическое снижение профессионализма во всех сферах. Нынешняя молодая литература, даже обвешанная премиями, это какая-то районная детская паралимпиада. Извините, но это не старческое ворчание, а печальная реальность…
– В своих книгах Вы умеете очень точно описывать «болевые точки» в жизни социума. Одним из первых в повести «ЧП районного масштаба» затронули тему вырождения комсомольской и партийной элиты. Не могу удержаться и процитирую: «В комсомоле работают не только головой, но и печенью». Позже Вы саркастически заметили: «Чем крепче припадали к сосцам КПСС, тем громче кричали о заслугах перед демократией». Так почему выродилась советская элита?