- Что вы, отец! Вы будете видеть, обязательно! Причину, я думаю, мы уже устранили.
- Для верности перебазируемся вглубь. Главное - не терять надежды.
Плугарь решил спуститься в глубь планеты. Он велел взять с собой воду, продовольствие и аппаратуру для добывания кислорода. Получилось три больших тюка. Нести их должны были мужчины. Ольга взяла на себя роль проводника. Она, хоть и с большим трудом, разобрала кессоны, чтобы открыть путь. Дик остался в своем логове. Ему выделили достаточное количество всего необходимого.
Когда мужчины подняли тюки на плечи, Ольга спросила:
- А шахматы как же… оставляются Дику?
- Нет, нет, - воскликнул Иван Макарович, - шахматы возьми! Мы еще доиграем партию. Правда ведь, Николай!
- Это зависит от Ольги, - невесело сказал Загорский.
- Значит, все будет в порядке, - произнесла Ольга как можно веселее. Держа в руках шахматы, она повела экипаж по залитому светом туннелю.
ТАИНСТВЕННЫЙ ЛЮК
Там, на поверхности Луны, стояла холодная ночь, а в ярусах глубинного города сиял неугасимый день.
Несколько часов спускались с «этажа» на «этаж». Переход ни капельки не утомлял, но нервы все время были напряжены, и это изнуряло. Кто знает, какие еще неожиданности подстерегают их в этом удивительном городе?
Пока что ничего нового Ольга не обнаружила: вдоль туннеля тянулись точно такие же помещения, как в районе храма; возможно, что в них и скрывалось что-нибудь иное, но рассматривать их не было времени.
В нескольких местах наткнулись на обвалы - из туннельного свода выпали камни, нагромождения их преграждали путь. Но осветительная система, к счастью, не была повреждена, и Ольга уводила отца, Милько и Загорского все дальше и дальше. Сперва долго спускались по ступенькам, а потом очутились в туннеле, который, круто сворачивая, вел, казалось, в самый центр планеты.
Наконец, Иван Макарович велел остановиться.
- Думаю, что достаточно. Мы уже на большой глубине…
Никто не возражал.
Ольга облюбовала просторный зал.
- Ого! Здесь, оказывается, целые штабеля каких-то каменных плиток! - воскликнула она. - Будет из чего добывать кислород. Да положите уже свои тюки.
Она старалась говорить так, будто ничего не случилось, хотя тревога наполняла ее душу, как наполняют зимнее небо колючие звезды.
- Что касается плиток, - ты не торопись, - отозвался Плугарь, осторожно опуская свой тюк на пол, покрытый слоем мягкой пыли. - А ну-ка, присмотрись: они специально отделаны? Сложены в определенном порядке?
- Да, отец. Они разложены как бы по стеллажам…
- Может быть, это селенитская библиотека? - произнес Загорский. Он стоял около своей ноши, беспомощно опустив руки.
- Вот и я так думаю, - поддержал Иван Макарович. - Возможно, библиотека, а может быть - архив документации. Дай-ка нам плитки, Ольга.
Ольга подала им по плитке. Ощупали их со всех сторон пальцами: легкие, отшлифованные, без всяких рельефных выступов, без малейших углублений.
- Какого они цвета? - спросил Иван Макарович, Ольга вытерла, присмотрелась.
- Они разноцветные. Какая-то мозаика цветных пятен.
- Искусственная?
- Нет, как будто естественная.
- Хорошо, разберемся потом. Но для кислорода придется искать камни где-нибудь в другом месте. Давайте располагаться.
Ольга все-таки пустила плитки в работу - выгребла ими пыль из, помещения.
- Ах, отец, почему мы не захватили из дому пылесос! - шутила она. Все время, помогая развязывать тюки, раскладывая постели, Ольга старалась развлечь ослепших. Сперва, может быть, в этом и чувствовалась какая-то нарочитость, но вскоре установилась нормальная атмосфера человеческого содружества. Когда же Ольга приступила к лечению, то даже у Загорского настроение заметно улучшилось.
Молодой врач решила сделать своим пациентам инъекции синтетического витамина и дать снотворное, чтобы больные спали не менее двадцати часов подряд.
С помощью Ольги установили и запустили кислородную аппаратуру. Хотелось как можно скорее наполнить помещение воздухом, чтобы снять скафандры. Лежать в них было крайне неудобно, а главное, Ольга не могла делать уколы. В несколько приемов Ольга натаскала целую кучу камней, из которых и начали добывать «атмосферу».
Как только проход был плотно заделан каменными «зеркалами», стеклянные шары, освещавшие зал, погасли.
- Интересно, интересно, - сказал Плугарь, когда Ольга сообщила ему об этом, - Свети фонарем, электричества у нас хватит!
Ольга включила фонарь, провела им по залу, и когда луч света случайно упал на один из шаров (а их тут было пять один в центре свода, а четыре по углам) - все они снова засияли.
Рассказывая об этом, Ольга повторяла свой опыт.
- Вот я выключаю фонарь. Шары гаснут. Включаю - светятся.
- Световой эффект Ольги, - пошутил Милько. - Что же он означает?
- А то, что одно из чудес Луны мы уже расшифровали, - ответил Иван Макарович. - Выходит, что эти шары не аккумулируют свет, а только передают его. Хотя некоторые из них сделаны, наверное, из минерала, обладающего и собственным свечением. Ведь в предыдущую нашу «квартиру» свет каким-то образом проникал? Не обязательно через вход. Тут, очевидно, какая-то сложная система.
- Где же тогда источник света?
- Кто его знает, это мы еще исследуем… Может быть, селенитские строители пробили осветительные колодцы с другого полушария? Вот и получается, что Солнце все время питает всю осветительную сеть.
- Если это так, Иван Макарович, то и нам есть что позаимствовать у селенитов.
- А вы как же думали?
Через несколько часов работы кислородной аппаратуры, Иван Макарович спросил:
- Ну, что показывает барометр, Ольга?
- А я и забыла о нем! - девушка вскочила. - Работает! «Ясно» показывает наш барометр. Дождя можно не бояться.
- Тогда снимем свои чехлы.
Без скафандров сразу стало гораздо удобнее. Первым делом смогли подкрепиться, затем Ольга принялась за лечение.
Иван Макарович держался, как легендарный философ. Его спокойное лицо словно говорило: «Мне известно то, о чем многие и не догадываются… Не глазами, а умом надо проникать в сущность вещей». Он ободрял не только Загорского и Милько, но и Ольгу, считавшую теперь себя единственным источником оптимизма: ведь она одна осталась невредима. Должно быть, под влиянием Олиной психотерапии и выдержки Плугаря, взял себя в руки и Загорский.
- В старое время, - сказал Милько, - церковники провозгласили бы о нас так: «Свет померк для них, ибо они переступили черту дозволенного». А разве есть предел пытливости человеческого ума? Ведь правда, Иван Макарович, что и теперь, в эпоху ядерной энергии - мы даже представить себе не можем, что создаст человечество в далеком будущем?
…Проходили долгие томительные часы.
Беззвучно работала кислородная аппаратура, разъединяя крепко спаянные элементы и наполняя помещение животворным газом. Его с жадностью вбирали в себя легкие посланцев человечества, но не только это поддерживало в них огонь жизни. Мысли, сознание, воля, - то есть все, что отличает человека от животного, - играло не меньшую роль, чем кислород.
Иван Макарович и Загорский сидели на своих матрацах. Ольга все ходила и ходила по залу; а рядом, в каменных плитках, сложенных штабелями вдоль стен, дремала селенитская мудрость. Разговаривали преимущественно на философские темы пока Ольга, поглядев на часы, не приказала принимать снотворное.
- Пациенты должны слушаться врача, - с напускной строгостью говорила она, поправляя постели.
Когда «пациенты» засыпали, Ольга оставалась наедине со своими мыслями. Верила ли она, что отец, Николай и Михаил поправятся? Да, верила. Действие вредных лучей, по ее мнению, должно быть непродолжительным. Клетки зрительных центров, вероятно, только угнетены. Препарат синтевитамин - чудесная, необычайно эффективная мера. Ну, а регенерация восстановительная способность организма… Ольга не сомневалась, что все это даст хорошие результаты. Они будут, будут видеть!