Порошкообразные и измельченные питательные вещества, которые выглядели как сухая пыль и мел, не были хороши на вкус, но ее тело все приняло и стало использовать, чтобы восстановить силу, буквально вернув Бонни к жизни.
— Ммм. Так-то лучше, — наконец, пробормотала она, когда все ее системы снова заработали. — Спасибо.
— Всегда пожалуйста. Жаль, что я не знал, насколько ты проголодалась. Тогда я накормил бы тебя. Я должен спросить, как это возможно? Мне казалось, что ты мертва. Все мои тесты и наблюдения наводили на этот вывод.
— Я действительно была мертва.
«Я так думаю».
Бонни пока не разобралась, что произошло. Только что она жила в темном подвешенном состоянии, в мирном плавающем существовании без стресса, боли или драмы, а в следующее мгновение… из темноты с ней заговорил голос. Он задавал вопросы, которые она игнорировала. Потом были эти нежные прикосновения. И вдруг его губы прижались к ее губам, вызывая искру чего-то такого, что она не чувствовала уже целую вечность. Чего-то такого, что пробудило ее ото сна, несмотря на решение покончить с собой.
— Что ты сделал, чтобы разбудить меня?
Взволнованный, Эйнштейн старался не встречаться с ней взглядом.
— Насчет этого… наверное, мне следует извиниться за тот поцелуй. Я бы никогда так не поступил, если бы знал, что ты еще жива. Просто я выяснил, кто ты такая, и…
— Надумал поиграть в прекрасного принца? — ее губы изогнулись в улыбке в ответ на удивленно открытый рот Эйнштейна, ведь она снова лишила его дара речи. — Только не говори, что ты не знаешь эту сказку.
Он взял себя в руки.
— Нет. Я знаю сказку, просто никогда не ожидал, что ты проснешься, особенно когда все остальное тело не функционировало. Это не имеет никакого логического смысла.
— С чего ты взял? Разве ты часто целуешь спящих девушек, чтобы посмотреть, что произойдет дальше?
— Нет. Никогда. На самом деле, насколько я помню, мне не довелось целоваться ни с одной женщиной.
— Никогда? — снова поддразнила она, что привело его в полное смятение. Ох, какая ирония судьбы! Бонни, бывшая школьная потаскушка, военная шлюха и доступная девушка, известная своей любовью к увеселительному времяпровождению, была разбужена неопытным ботаником. Бонни тихо рассмеялась и потянулась, разминая мышцы, ведь они, казалось, не двигались целую вечность, а если точнее, согласно ее встроенному компьютеру, триста тридцать девять дней, шестнадцать часов и семь минут.
— Ты дразнишь меня? — Эйнштейн спросил это с каким-то искренним недоумением, будто сама идея была ему чужда.
— Да. А что? Разве это проблема?
— Нет. Просто учитывая то, что еще час назад ты была мертв для всего мира, я вроде как ожидал другого…
— Драмы? Может, немного слез? Раз ты так хочешь, я могу забиться в припадке истерики, но если спросишь моего мнения, то это пустая трата воды и времени, — Бонни никогда не считала, что депрессия и истерика могут привести к чему-то толковому. Именно поэтому она взяла на вооружение девиз «не можешь победить врага, объединись с ним» в самом начале, когда жизнь резко изменилась к худшему. Бонни не могла утверждать, что после этого ей стало лучше, но, по крайней мере, она чувствовала, якобы все держит под своим контролем, даже если этот контроль был частью ее воображения. Она сдалась только тогда, когда… нет. Не сейчас. Бонни не хотела думать о причинах, побудивших ее впасть в подобную смерти кому.
— Полагаю, так и есть.
Из-за неуверенного тона мужчины Бонни рассмеялась.
— Ох, Боже, какой же ты милый. Впрочем, довольно обо мне. Кто ты?
— Меня зовут Эйнштейн.
— Как того эксцентричного ученого?
— Что-то типа того. Это имя я выбрал, когда освободился от военной программы, навязанной моему разуму. Раньше я был известен как единица IQ221.
— Ох, я слышу за этим увлекательную историю. Позже тебе придется обо всем рассказать. Давай начнем с того, Эйнштейн, ранее известный как IQ221, где мы находимся? И если ты вдруг скажешь что-то о военном корабле, то помни, что я знаю тысячу способов убить тебя, — Бонни подмигнула, но ее шутка прошла мимо его милой взъерошенной головы.
Эйнштейн попятился, не в силах скрыть свое смущение от ее дразнящего заявления.
— Мы действительно находимся на военном корабле, но он больше не принадлежит людям.
— Хочешь сказать, что ты и все остальные на борту — киборги? Очаровательно, — и неожиданно. Последнее, что она слышала, был приказ уничтожить их всех. — Как так получилось? Неужели военные наконец-то освободили киборгов? Никогда бы не подумала, что генерал «опрятность» так поступит. Насколько я помню, он был полон решимости либо убить, либо спрятать свои драгоценные проекты.