— Бонни заявила, что перераспределение парней вызовет недовольство и что она доверяет мне, поэтому не прочь разделить одну комнату.
Прекратив удары, Сет повернулся к нему лицом.
— Фу, чувак. Это полный отстой.
— Почему? Я не против делить с ней помещение. Там достаточно места для двоих.
— Я не об этом, а о старом «я доверяю тебе». Ты же понимаешь, что это значит.
— Ты намекаешь на то, что, как мне кажется, ее слова имели некий скрытый смысл.
— Так и есть. Это значит, что, по ее мнению, ты не будешь к ней приставать. Что она видит в тебе друга, — Сет наморщил нос.
— И почему же это так плохо?
— Потому что как ты сумеешь залезть к ней в трусики, если она не думает о тебе как о ком-то большем?
Эйнштейн мудро не стал указывать на очевидное. Во-первых, у Бонни не было трусиков, а во-вторых, зачем ему лезть в них? Не будет ли совместное ношение трусов неудобным? Иногда было легче вести себя так, будто он все понимал.
— Если присутствие Бонни в качестве соседки окажется слишком деструктивным, то я переведу ее в другое помещение. Я уверен, что смогу придумать оправдание, если потребуется.
— Или она решит спать с другим киборгом.
Знакомый с этим специфическим жаргоном, Эйнштейн в разгар отжиманий сбился с ритма и ударился лицом о коврик. Он ждал смеха, а когда его не последовало, поднял лицо и увидел, что Сет отвернулся, тренируясь на другом тренажере.
Избавившись от смущения, Эйнштейн перекатился на спину и принялся растягивать и разминать мышцы живота.
— Если Бонни захочет остаться с другой единицей, то я буду уважать ее выбор.
— Даже так?
— Конечно. Почему бы и нет?
— Потому что ты нашел ее. Потому что ты поцеловал ее.
«Потому что она моя», — откуда взялась эта случайная мысль? Будто Эйнштейн или любой другой киборг могли владеть кем-то. Будучи свободомыслящими существами, они принадлежали самим себе.
— В моей жизни нет места для женщины.
— И об этом заявляет девственник, — усмехнулся Сет.
— Я вовсе не девственник. Мне довелось испытать соитие. Я просто не вижу в этом ничего особенного.
— Значит, ты сделал что-то неправильно.
— Я эякулировал.
— Но не кончил.
— В чем разница?
— Если бы у тебя действительно был секс, то мне не пришлось бы ничего объяснять. Но тебе повезло, ведь появилась прекрасная возможность наконец-то избавиться от своей надоедливой неопытности. Бонни лучший вариант для подружки. И если ты не сделаешь что-нибудь, чтобы показать свой интерес, то она найдет кого-то другого.
Взяв пример с человеческого поведения Сета, Эйнштейн ответил так, что не внес никакой ясности.
— Да как угодно.
Пресыщенный ответ, который заставил Сета замолчать. Они продолжили тренировку, переключив разговор на другие темы. Однако слова Сета повторялись в его голове снова и снова. По какой-то причине они беспокоили Эйнштейна. Только он не мог определить причину. Чтобы дополнить или обогатить его существование не требовались секс или женщина. Эйнштейн был вполне доволен своим нынешним положением. Но если это так, то почему он воображал, что слышит громкий гул отрицания каждый раз, когда говорит себе это?
Ответ на этот вопрос оставался недосягаемым независимо от того, как сильно он тренировался и пытался избавиться от избытка адреналина. Решив воспользоваться душем в спортзале, чтобы помыться, и найденной там запасной одеждой, Эйнштейн намерено откладывал возвращение в свою комнату как можно дольше, якобы для того, чтобы дать Бонни немного уединения, даже если на самом деле он просто струсил.
Одевшись, сделав зарядку и не имея больше причин оставаться в спортзале, не вызывая при этом лишних вопросов, Эйнштейн зашагал по коридору в противоположном направлении от своей комнаты.
«Я должен проверить мостик», — не важно, что у него была прямая беспроводная связь с бортовым компьютером, личный визит казался необходимым.
Эйнштейн услышал рев Арамуса еще до того, как добрался до мостика.
— Этот отсек закрыт для посещения.
Почему-то он не удивился, уловив в ответ нежный голос своей проблемы:
— Почему? Вход только для мальчиков? Неужели вы бродите здесь в трусишках и рассказываете дурацкие анекдоты? Я могу пукнуть по первому требованию, если понадобится. Черт возьми, я даже могу отрыгнуть алфавит. Хочешь послушать?
— Нет!
Едва заметный смешок вырвался из Эйнштейна в ответ на возмущенный крик Арамуса. Завернув за угол, он наткнулся на спорящую пару. Бонни увидела его раньше чем капитан и улыбнулась.