Как только дверь закрылась, к Эйнштейну вернулась нервозность. Но Бонни знала, как это исправить. Прижавшись к нему, она завладела его губами в агрессивном поцелуе, который не оставлял места ни для слов, ни для мыслей, ни для сомнений. Бонни предоставила им обоим только один выбор — страсть. Опаляющее желание. Искрящееся шипение, которое вскоре заставило их задыхаться и тереться друг о друга. Их руки сплетались, поглаживая сквозь одежду, которая внезапно стала раздражать.
— Раздень меня, — прошептала Бонни ему в губы.
— Ты уверена?
— Давай, очаровашка, — она вложила в свои слова некоторую силу.
— Да, мэм.
Ох, он произнес это так сексуально. Руками, которые лишь слегка дрожали, Эйнштейн стал стягивать с нее комбинезон, который Бонни ранее подогнала под свое тело, оставляя ее обнаженной и ни разу не прервав поцелуй. Бонни не теряла времени даром, сразу прижавшись к его еще одетому телу.
— Прикоснись ко мне, очаровашка.
Сначала нерешительно, его прохладные пальцы пробежались по коже ее спины к верхней части попки, затем с внезапностью, которая удивила Бонни, Эйнштейн обхватил ладонями ее ягодицы, крепко прижимая к себе. В одно мгновение она перешла от того, кто был главным, к тому, кто хныкал от желания.
Бонни высвободила мужчину, страстного мужчину, который теперь, казалось, был повсюду, поглаживая ее кожу и оживляя нервные окончания, хотя она никогда бы не подумала, что сумеет вновь это испытать. Когда Эйнштейн в первый раз обхватил ладонями ее грудь, Бонни оторвалась от его губ, откинув голову назад и издав долгий стон.
— Да, — прошипела она. — Вот так. Сожми их. Пососи соски.
Он повиновался с ненасытным голодом, его рот припал к ее соскам, втягивая их между губами. Ласка твердых пиков отправила наслаждение прямо в ее влажную киску.
Черт, как же Бонни тосковала по этому мужчине. Она протянула руку между их телами и стала расстегивать брюки Эйнштейна, страстно желая прикоснуться к нему. Твердый и толстый член оказался в ее руке. Когда Бонни погладила длину, его бедра дернулись, вынуждая Эйнштейна выпустить ее грудь и издать бессвязный звук.
— Тебе нравится? — спросила Бонни хриплым голосом.
Эйнштейн ничего не ответил, уперевшись ладонями в стену и двигая бедрами в такт ее движениям. По его телу пробежала дрожь, потом еще одна. С хриплым криком Эйнштейн кончил, омыв горячей спермой руку и нижнюю часть живота Бонни.
Она издала довольный смешок и подняла взгляд, заметив, что Эйнштейн замер, пребывая в ужасе.
— Что случилось, очаровашка? — но как только она произнесла это, то и сама все поняла. Он был мужчиной, который кончил раньше своей партнерши. Несмотря на то, что Эйнштейн явно нуждался в этом, у мужчин было представление, якобы женщина всегда должна была достигать кульминации первой.
На самом деле Бонни была рада такому развитию событий. Значит, главное действо будет более продолжительным.
— Прости, — прошептал он, подтверждая ее предположение.
— За что? За то, что ты показал, как сильно я тебя возбуждаю? — она улыбнулась так широко, как только могла. — Это самый большой комплимент, который ты мог мне сделать, очаровашка.
— Но я не доставил тебе удовольствия. Потерпел неудачу.
— С чего ты взял, что потерпел неудачу? Ты же не думаешь, что мы действительно закончили?
Он многозначительно посмотрел вниз.
Из Бонни вырвался радостный смешок.
— Ох, очаровашка. Мне будет очень весело учить тебя.
И она решила начать с этого момента. Опустившись на колени, Бонни сосредоточила взгляд на его члене. Эйнштейн втянул в себя воздух при первом же облизывании головки.
— Что ты делаешь? — прошептал он.
Забыв объяснить, Бонни начала демонстрацию. К счастью, Эйнштейн быстро учился.
***
Эйнштейн не сумел сдержать эякуляцию. Он очень пытался и старался, но долгое сексуальное воздержание, возбужденная и стенающая Бонни, ее восхитительно ласкающие руки заставили его проиграть битву.
Ох, какой позор. Ужас. Самое сильное удовольствие, которое он когда-либо испытывал, быстро превратилось в унижение. Эйнштейн прекрасно знал, что мужчина должен ублажать женщину первой. И он потерпел неудачу. Подвел ее. Этого было достаточно, чтобы он захотел запустить процесс самоуничтожения. Или, по крайней мере, спрятаться, чтобы никогда не встречаться с ней лицом к лицу.
Но Бонни, его милая принцесса, — так он теперь называл ее, хоть и не произносил этого вслух — простила и даже проявила довольство отсутствием контроля с его стороны. К удивлению Эйнштейна, она восприняла его эгоистичный поступок как комплимент, а затем еще и поблагодарила за это, опустившись на колени и показав, почему именно мужчины до сих пор говорили с почтением о таинствах минета.