— Тебе это нравится? — вслух гадала я. — То, что ты делаешь? Это приносит тебе удовольствие?
Пальцы Дина в моих волосах замерли.
Это приносит тебе удовольствие?
Внезапно я поняла, как этот вопрос прозвучал для Дина. Я села и повернулась к нему лицом.
— Ты совсем не похож на него, Дин.
Я провела ладонью по его лицу. Самым большим страхом Дина было найти в себе нечто от его отца.
Психопатию. Садизм.
— Я знаю, — ответил он.
Ты знаешь это, но не веришь в это.
— Поверь мне, — прошептала я.
Он накрыл мою шею ладонью и кивнул — всего раз, едва заметно. Моё сердце сжалось в груди, но где-то внутри меня зародилось нечто другое.
Ты совсем не похож на своего отца.
Я не виновата в том, что случилось с моей матерью.
Я встала, чувствуя, как в моём горле появляется ком. Я встала и направилась за флешкой с информацией о моей матери. А затем я вернулась и опустила флешку на его ладонь.
— Открой эти файлы, — едва слышно произнесла я, чувствую, как голос застревает в моём горле. — Открой их, потому что я не могу.
ГЛАВА 16
Скелет завернут в ярко-синюю ткань.
Мы с Дином сидели за компьютером, листая от одной фотографии к следующей, и с каждым кликом мой палец словно тяжелел.
В костях её левой руки зажат давно завядший цветок.
На её шее поблескивает ожерелье, а цепочка путается в её рёбрах.
Пустые глазницы уставились на меня с лишенного плоти черепа. Я глядела на его очертания, в ожидании вспышки узнавания, но чувствовала лишь, как желчь поднимается в моём горле.
Ты снял с её костей плоть. Криминалисты считают, что отделение произошло посмертно, но это слабое утешение. Ты разрушил её. Ты уничтожил её.
Дин опустил ладонь на мою шею. Я рядом.
Я сглотнула угрожавший накрыть меня приступ тошноты. Раз. Дважды. Трижды — а затем я перешла к следующей фотографии. Их были дюжины: снимков грунтовой дороги, на которой она была похоронена. Снимков строительной техники, обнаружившей простой деревянный гроб.
Ты завернул её кости в покрывало. Ты похоронил её с цветами. Ты дал ей гроб…
Я заставила себя вдохнуть и переключилась от фотографий к официальному докладу.
Согласно словам судмедэксперта, на одной из костей её руки была зазубрина — когда она пыталась защититься, нож буквально пронзил её до кости.
Результаты лабораторных исследований определили, что прежде чем захоронить скелет, убийца обработал кости каким-то химическим веществом. Именно из-за этого было сложно определить возраст останков, но анализ места преступления показал, что захоронение произошло в течение нескольких дней после исчезновения моей матери.
Ты убил её, а затем уничтожил её. Никакой кожи на костях. Никаких волос на голове. Ничего.
Пальцы Дина ласково массировали мышцы на моей шее. Я перевела взгляд с экрана компьютера на него.
— Что ты видишь?
— Заботу, — Дин ненадолго замолчал. — Почитание. Чувство вины.
Я чувствовала, как на кончике моего языка вертелись слова о том, что я не хотела знать о том, мучается ли убийца от чувства вины. Мне было плевать на то, что она значила для него достаточно, чтобы сделать нечто большее, чем просто бросить её тело в какую-нибудь дыру.
У тебя нет права хоронить её. У тебя нет права почитать её, больной ты сукин сын.
— Думаешь, она знала его? — мой голос прозвучал отстраненно. — Только так можно объяснить всё это, да? Он убил её в минуту безумия, а затем пожалел об этом?
Залитая кровью гримерка из моих воспоминаний говорила о власти и ярости, а место похорон, как и сказал Дин, указывало на почтение и заботу. Две стороны одной монеты — а вместе они вовсе не походили на беспорядочный акт жестокости.
Ты забрал её с собой. Я уже давно знала, что убийца моей матери забрал её из той комнаты. Полиция не могла сказать, была ли она жива или мертва, но они с самого начала знали наверняка, что она потеряла столько крови, что шансов на её выживание почти не было. Ты забрал её, потому что она была тебе нужна. Ты не мог оставить её, позволив кому-то другому похоронить её.
— Возможно, он знал её, — голос Дина вернул меня к настоящему. Я заметила, что на этот раз он не стал использовать слово «я». — Или же он наблюдал за ней издалека и убедил себя в том, что они общались. Что она знала о том, что он наблюдает. Что он знал её так, как никто другой никогда не узнает.