Кровь. На стенах. На моей ладони. Я чувствую её. Я чувствую её запах…
Но в этот раз было тело. Женщина — пшеничные волосы, младше, чем мне казалось — лежала в луже собственной крови, насквозь пропитавшей её белое платье. Её убили ножом.
Найтшэйд расправился с ней прежде чем его поймали? Другой владыка? Новая Пифия? Я не знала. И впервые с тех пор, как я присоединилась к «Естественным», я не была уверенна в том, хочу ли я знать. Эта женщина убила мою мать. Не важно, был ли у неё выбор, не важно, что она должна была убить или быть убитой, не важно, наслаждалась ли она этим…
Я не могла сожалеть о её смерти.
Девочка сидела на стуле, её ноги не доставали до пола. Она уставилась прямо перед собой, её лицо не выражало эмоций.
Она была причиной, по которой я здесь оказалась.
Девочка не произнесла ни слова и, кажется, не замечала сновавших по комнате агентов. Они боялись прикоснуться к ней, боялись увести её отсюда силой.
Я помнила, как вернулась в гримерку моей матери. Помнила кровь.
Я пересекла комнату. Затем опустилась на колени у стула.
— Привет, — сказала я.
Девочка моргнула. Её взгляд встретился с моим. В её глазах я увидела проблеск — совсем крохотный проблеск — узнавания.
Бо Доновану было шесть, когда его бросили в пустыне люди, вырастившие его и решившие, что он не подходит для их целей.
Какими бы эти цели не были.
Тебе три, — подумала я, проскальзывая в голову девочки. — Может, четыре. Слишком маленькая, чтобы понимать, что происходит. Слишком маленькая, чтобы столькое пережить.
Ты многое знаешь, — подумала я. — Возможно, ты и сама не знаешь обо всех своих знаниях.
К шести годам Бо знал достаточно, чтобы повзрослев разгадать схему.
Возможно, ты сможешь привести нас к ним.
— Я — Кэсси, — сказала я.
Девочка не ответила.
— Как тебя зовут? — спросила я.
Она опустила взгляд. Рядом с ней, на полу, лежал белый цветок-оригами, пропитавшийся кровью.
— Девятка, — прошептала она. — Меня зовут Девятка.
По моей спине пробежал холодок, оставляя мне одну лишь ярость. Ты — не одна из них, — яростно подумала я. — Ты всего лишь ребенок — всего лишь маленькая, маленькая девочка.
— Твоя мама называла тебя по-другому, — произнесла я, пытаясь вспомнить имя, которое женщина произнесла в тот день у фонтана.
— Лорел. Мамочка называет меня Лорел, — она повернулась, глядя на женщину на полу. На её лице не мелькнуло ни одной эмоции. Её не передернуло от вида крови.
— Не смотри на маму, Лорел, — я подвинулась, стараясь заслонить ужасную картину. — Смотри на меня.
— Это не моя мама, — бесстрастно произнесла девочка.
Сердце с глухим стуком билось в моей груди.
— Нет?
— Владыка нанял её. Чтобы она присматривала за мной, пока мы здесь.
Пухлые детские ручки Лорел коснулись старомодного медальона на её шее. Она позволила мне открыть его. Внутри был снимок.
— Это — моя мама, — произнесла Лорел.
Невозможно. Ожерелье. Кости. Кровь — это ведь была её кровь. Экспертиза доказала, что это была её кровь.
Я почувствовала, как земля уходит из-под моих ног. Потому что на снимке было два человека, и Лорел выглядела точно так же, как сегодня.
Совсем новый.
Это — моя мама, — сказала Лорел. Но женщина на фотографии была ещё и моей матерью.
Я всегда знала — всегда думала — что выживи она, она вернулась бы за мной. Так или иначе, если бы она выжила…
— Навеки вечные, — прошептала Лорел. С каждым словом я чувствовала себя так, словно меня пырнули ножом. — Не смотря ни на что.
— Лорел, — хрипло спросила я. — Где твоя мама?
— В комнате, — Лорел уставилась на меня. — Владыки приходят и уходят, но Пифия всегда живет в комнате.
ЭПИЛОГ
Я стояла перед могильной плитой. Рядом со мной, легко касаясь меня, стоял Дин. Остальные стояли полукругом за моей спиной. Майкл, Лия и Слоан. Стерлинг, Бриггс и Джадд.
Останки, которые полиция нашла на грунтовой дороге, вернули моей семье. Моему отцу. И мне. Мой отец не знал, что останки не принадлежали моей матери. Он не знал, что она была жива.
Владыки приходят и уходят, но Пифия всегда живет в комнате.
Мы понятия не имели о том, кем была женщина, похороненная под именем моей матери. Её похоронили с её ожерельем и её кровью на саване.
Пифия выбрала жизнь, — сказал мне Найтшэйд, прекрасно зная, что этот выбор сделала моя мать.