Раньше я курил «Данхиллз». Они были брендом, которому я отдавал свое предпочтение, сигаретами высшего сорта. Мне нравятся высококачественные вещи, так что в моем выборе не было ничего удивительного. Но все изменилось после Афганистана. Многое изменилось с тех пор. Я поглощал никотин, в котором отчаянно нуждалось мое тело, и смотрел на мириады сияющих над головой звезд.
...Все охранники курили табак с ароматом гвоздики. У каждого без исключения ублюдочного повстанца была одна из этих восхитительных, несовершенных самокруток, зажатых между губами, когда они хвастались о своих успехах в избиениях и промывании мозгов. А запах? Чистая амброзия. Я мечтал закурить в первые дни моего плена. Я мечтал о сладком аромате гвоздики, смешанном с табаком до тех пор, пока не убедился, что умру, прежде чем успею затянуться. Позже начались избиения и допросы. Думаю, поначалу они не догадывались, кого захватили. Хотя, всему свое время, и они, в конце концов, поняли. Афганцы решили использовать меня, чтобы договориться об освобождении своих людей. Я многое узнал из их бессмысленной болтовни. Хотя мне это абсолютно не помогло. Государство не ведет переговоров с террористами, а значит, они будут разочарованы. И я знал, что они выместят свою злобу на мне. Что они и сделали.
Я часто задавался вопросом, знали ли они, как близок я был к тому, чтобы сломаться еще в самом начале. Я испытывал ужасное чувство вины от осознания этой правды и огромное чувство облегчения из-за того, что не пришлось выбирать, но были кое-какие допросы (если их можно таковыми назвать), где я готов был петь, как канарейка в угольной шахте, если бы мне предложили закурить одну из тех восхитительных, сладких самокруток с ароматом гвоздики. Сигарета — первое, что я попросил, когда вышел из этой кучи камней. Американский морской пехотинец, который добрался до меня первым, сказал, что я был в шоке. Я был... и не был. Думаю, это он был в шоке от того, что кто-то смог выбраться живым из-под руин, оставшихся от моей тюрьмы, после того как они разбомбили ее к чертовой матери (за что я им был безмерно благодарен). Я на самом деле был в шоке, ведь в тот момент я осознал, что моя судьба резко изменилась. Я, наконец-то, нашел свою удачу. Или удача нашла меня. Итан Блэкстоун оказался счастливчиком…
Мелькнувшая позади меня тень привлекла мое внимание. Я повернул голову. Мое сердце замерло в груди, когда я увидел с другой стороны стеклянной двери стоящую и наблюдающую за мной Брианну. Мы смотрели друг на друга секунду или две, пока она не открыла раздвижную дверь и не вышла на балкон.
— Ты встала, — произнес я.
— А ты вышел покурить, — отозвалась она.
Я положил сигарету в пепельницу и раскрыл для нее свои объятия.
— Ты меня поймала.
Она тут же подошла ко мне, с взъерошенным видом после сна, в светло-голубой футболке и моих шелковых боксерах. И без нижнего белья под всем этим. Я притянул ее к себе, и, чуть улыбнувшись, она запрыгнула на меня, обвив мое тело своими длинными ногами, и сжала мое лицо в своих ладонях.
— Вы пойманы с поличным, Блэкстоун, — ее глаза безостановочно бегали, пытаясь меня прочитать. Я понимал, что она делала, и безумно хотел знать, о чем она на самом деле думает. Меня волновал сам факт того, что она пододвинулась чуть ближе и удерживала мое лицо, но видеть ее расслабленной и счастливой после ночного пробуждения мне нравилось намного больше.
— Ммм, я знаю, как ты можешь меня наказать, если захочешь, — сказал я ей.
Она прижалась ко мне, и я обвил ее своими руками.
— О чем ты задумался? Ты выглядел таким отстраненным, прячась в темноте с сигаретой в руках.
Я начал говорить, прикасаясь губами к ее волосам и поглаживая ее по спине.
— Я размышлял о... везении. Каково это быть счастливчиком. Иметь хоть каплю удачи, — это была правда и причина, по которой я все еще дышал, даже, несмотря на то, что пока не мог поделиться с ней этой частью своей истории. Я хотел, но не знал, с чего начать это путешествие по своему прошлому. Ни к чему сваливать на нее это болезненное дерьмо, у нее и своего «добра» хватало.
— А ты? Везунчик?
— Раньше не был. Но однажды удача мне все-таки улыбнулась. Я принял этот дар и начал играть в карты.
Она нежно провела пальчиками по моей груди, вероятно, не подозревая о том, как много она значила для меня.
— Ты выиграл много турниров. Папа рассказывал, что именно так вы с ним и познакомились.
Я кивнул, мои губы по-прежнему прикасались к ее волосам.
— Мне понравился твой отец с первого взгляда. До сих пор нравится. Я говорил с ним сегодня.