ГЛАВА 24
— Я нарисовала карту Лас-Вегас-Стрип, отмечая места четырех первых убийств, — называя места, Слоан указывала на красные крестики. — Крыша «Апекса», сцена главного театра «Страны Чудес», точное место, где сидел Юджин Локхарт, когда его застрелили, и… — Слоан замерла у последнего крестика. — Уборная на этаже с казино в «Его Величестве», — она в ожидании уставилась на нас. — Места нападений Н.О. не связанны с казино. Суть в точных кордитах места убийства.
Выражение лица Дина стало серьёзным.
— Координаты — вроде широты и долготы?
Я чувствовала, что он начинает погружаться в сознание убийцы, собирая информацию в единое целое, но тут вмешалась Слоан.
— Не широта. И не долгота.
Она сняла колпачок с маркера и провела линию, соединяя места убийства двух первых жертв. Затем она сделала то же самое, соединив вторую жертву с третьей, а третью с четвертой. Наконец, она нарисовала ещё несколько меток на территории «Его Величества». Одну за другой, она соединила их с остальными, а затем повернулась к нам с горящими глазами.
— Теперь вы видите?
Я видела.
— Это спираль, — сказал Дин.
Не успел он произнести эти слова, как Слоан обернулась к окну и провела через каждую из прямых линий дугу. Теперь рисунок походил на раковину.
— Не просто спираль, — произнесла Слоан, делая шаг назад. — «Спираль Фибоначчи»!
Лия плюхнулась на диван, глядя на схему Слоан.
— Рискну предположить, что это как-то связанно с «Последовательностью Фибоначчи».
Слоан многозначительно кивнула. Кипя энергией, она взглянула на окно и, поняв, что там не осталось места для письма, направилась к ближайшей стене.
— Может, попробуешь воспользоваться бумагой? — мягко вмешался Джадд.
Слоан очень внимательно взглянула на него.
— Бумага, — сказала она, словно это было слово из другого языка. — Точно.
Джадд передал ей лист бумаги. Она беззастенчиво шлепнулась на пол и начала рисовать.
— Первое число в «Последовательности Фибоначчи», не считая нуля — это единица. Так что рисуется квадрат, — сказала она, делая именно это, — где длинная каждой стороны равна одной единице измерения.
Под этим квадратом она нарисовала второй, точно такой же.
— Следующее число в последовательности — тоже единица. Так что получается один и один… А один плюс один это?.. — она не стала ждать ответа. — Два, — ещё один квадрат, на этот раз — в двое больший, чем первый. — Два плюс один — это три. Три плюс два — это пять. Пять плюс три — это восемь, — Слоан продолжала рисовать квадраты, двигаясь в лево, пока у неё не закончилось место. — А теперь представьте, что я продолжила рисовать, — сказала она, стреляя в Джадда резким взглядом, как бы упрекая его за то, что запретил ей рисовать на стене. — И представьте, что я сделала вот так… — она начала рисовать дуги, пересекающие каждый квадрат по диагонали. — Если бы я продолжила, — сказала она, — и добавила ещё два квадрата, картинка выглядела бы точь в точь, — она обернулась к спирали на окне, — как эта.
Я перевела взгляд с рисунка Слоан на карту Вегаса, которую она нарисовала на окне. Она была права. Начиная с «Апекса», убийца шел по спирали. И, если Слоан не ошиблась в расчетах — а в этом я даже не сомневалась — наш Н.О. шел по конкретному, предсказуемому маршруту.
Слоан начала записывать числа из «Последовательности Фибоначчи» на полях страницы, и я вспомнила о том, что впервые упомянув о последовательности, Слоан сказала, что она повсюду. Сказала, что она прекрасна.
Назвала её идеальной.
Вот, что ты видишь, когда смотришь на этот узор, — я мысленно обратилась к Н.О.. — Его красоту. Его идеальность. Выведенную чернилами на запястье Александры Руис. Выжженную на руке фокусника. Написанную на коже старика. Вырезанную на коже Камиллы.
Ты не просто оставляешь сообщение. Ты создаешь нечто. Нечто прекрасное. Нечто священное.
— Где следующее место? — спросил Дин. — Следующее место убийства на спирали — где оно?
Слоан развернулась к окну и провела пальцем к пятому из нарисованных ею крестиков.
— Оно здесь, — сказала она. — В «Его Величестве». Как и все оставшиеся места убийств. Чем ближе к сердцу спирали, тем ближе друг к другу будут становиться места убийств.
— Где именно в «Его Величестве»? — спросил у Слоан Дин.
Если Н.О. продолжает убивать по одному человеку в день, до следующего убийства могут оставаться минуты — уж точно не больше нескольких часов.
— Большой Бальный Зал, — пробормотала Слоан, глядя на выведенный на окне узор и теряясь в увиденном. — Вот, где должно произойти убийство.
Ты
Следующим будет нож.
Вода. Огонь. Стрела, пронзившая старика. Удушение Камиллы. Затем идет нож. Вот, как всё работает. Вот, как всё должно быть сделано.
Ты сидишь на полу, облокотившись спиной об стену, нож осторожно балансирует на твоём колене.
Вода.
Огонь.
Пронзение.
Удушение.
Раз, два, три, четыре…
Пятым станет нож. Ты вдыхаешь числа, окружающие твоё оружие: точный вес клинка, скорость, с которой ты перережешь им горло своей следующей жертвы.
Ты выдыхаешь.
Вода. Огонь. Пронзение. Удушение. Следующим станет нож. А потом… А потом…
Ты знаешь, чем всё закончится. Ты — сказочник, рассказывающий эту историю. Ты — алхимик, разрывающий систему.
Но пока имеет значение лишь клинок, твои спокойные вдохи и выдохи и знание того, что всё, над чем ты работал, скоро сбудется.
Начиная с номера пять.
ГЛАВА 25
ФБР установили слежку за Большим Бальным Залом. Для тех же из нас, кому не было позволено участвовать в слежке, день превратился в выжидание. Утро медленно перетекло в вечер. Чем темнее становилось, тем ярче горели огни за нашими испачканными красным окнами, и тем сильнее билось сердце в моей груди.
Первое января. Второе января. Третье января. Четвертое января, — я снова и снова думала о том, что сегодня было пятым днем. — Четыре тела за четыре дня. Следом идет номер пять. Ты ведь так о них думаешь, не так ли? Не как о людях. Но как о числах. Как о вещах, которые нужно сосчитать. Они — просто на просто часть твоего уравнения.
Я вспомнила о снимке из дела моей матери — снимке бережно обернутого в ярко-синюю ткань скелета. В том, как убийца захоронил тело, Дин видел сожаление. Но перед моими глазами застыла полная его противоположность.
Ты не чувствуешь угрызений совести, — я заставила себя сосредоточиться на убийце из Вегаса. С этим я справлюсь. Это мне по силам. — С чего бы тебе сожалеть? В мире миллиарды людей, а ты убил какой-то ничтожный процент. Одного, двух, трёх, четырех…
— Ладно, хватит, — Лия вышла из своей спальни, окинула нас взглядом и направилась на кухню. Я услышала, как она распахивает морозилку. Через несколько секунд она вернулась. Она протянула что-то Майклу.
— Холодное полотенце, — сказала она ему. — Приложи к глазу и прекрати выглядеть мрачным, потому что мы оба прекрасно знаем, что это работа Дина.
Лия не стала дожидаться, пока Майкл выполнит её указания и переключилась на следующую цель.
— Дин, — с ноткой неуверенности в голосе произнесла она. — Я беременна.
Дин открыл глаза.
— Нет, не беременна.
— Кто знает, — огрызнулась Лия. — Суть в том, что от сидения здесь в ожидании телефонного звонка и представления всего самого ужасного, что может произойти, нам становится только хуже.