— Я нашла Аарона, — сказала Лия.
Аарон оттолкнул от себя Бо. Бо отлетел назад, а затем снова бросился на Аарона. На этот раз Аарона заслонил собой крохотный светловолосый силуэт.
Слоан.
Дин бросился вперед. Он ненавидел насилие. Он, как только мог, избегал его, потому что не мог быть уверен, что однажды не проснётся с пониманием, что насилие нравится ему слишком уж сильно. Но если кто-либо хоть пальцем коснётся Слоан…
За миг до того, как Бо должен был врезаться в Слоан, Аарон заслонил её собой. Дин заботливо опустил руку на талию Слоан и потянул её назад. Бо снова толкнул Аарона, а тот потерял самообладание и ринулся вперед. Они оба упали на пол. Через несколько секунд Аарон оказался сверху, явно контролируя ситуацию. Взгляд Бо застыл на лице Аарона, выражая напряжение и ненависть.
— В чём твоя проблема? — выплюнул брат Слоан.
В ответ Бо снова попытался выбраться из его захвата. Аарон прижимал его к земле, словно волк щенка.
— Моя проблема? — переспросил Бо. — Ты моя проблема. Ты привел сюда свою маленькую элитную девушку, которая и дня в жизни не работала? На шоу моей сестры? — Бо не дал Аарону времени на ответ. — Думаешь, можешь обращаться с людьми так, словно они — ничто?..
Бо снова попытался вырваться и на этот раз успел хорошенько врезать Аарону в челюсть, прежде чем их разняла охрана. Охранники стащили Бо с Аарона — немного жестче, чем следовало бы — а затем взглянули на Аарона, ожидая указаний.
— Эллисон мне не девушка, — спокойно произнёс Аарон. — Она просто друг семьи, и я был так же удивлён увидеть её здесь, как и ты.
— Сомневаюсь.
Аарон и Бо одновременно обернулись и увидели Тори. Она была всё ещё одета в свой костюм с выступления, но теперь она снова стала собой. Никакой суматохи. Никакой суеты. Ничему не по силам ранить тебя, если ты не позволишь.
— Это ты позвала её на сцену, — сказал Тори Аарон. — О чём ты, черт возьми, думала, Тори? — на несколько секунд он замолчал. — Что ты с ней сделала?
— Ничего она не делала! — Бо попытался вырваться из захвата охранника. — Ты наверняка всё это спланировал, больной ты сукин…
— Хватит! — крикнула Тори. Бо замер. Напрягаясь, Тори перевела взгляд с него на Аарона. — Я хочу, чтобы вы оба убрались отсюда. Сейчас же.
Кажется, «сейчас же» было адресовано охранникам.
— Сер, — сказал один из них Аарону, явно чувствуя себя неловко. — Мне придётся попросить вас уйти.
Аарон не сводил глаз с лица Тори.
— Тори, позволь мне объяснить.
— Ты ничего не должен объяснять, — в голосе Тори не было эмоций, но в нём читалась сталь. — Нас связывают чисто профессиональные отношения, — она окинула взглядом собравшуюся вокруг них толпу — включая Слоан, Лию, Дина и меня — и её голос ожесточился. — И всегда связывали.
— Ты её слышал, — сказал Аарону Бо, сердито глядя на него.
— Не надо, — сорвалась на Бо Тори, её голос прорезал воздух, словно кнут. — Я не просила тебя делать это, Бо, и с меня хватит разгребать за тобой бардак, — она сглотнула, и мне показалось, что прогнать Бо ей было даже сложнее, чем порвать с Аароном. — Уходи, — тихо сказала она. — Сейчас же.
Не дожидаясь ответа, Тори повернулась к сцене и начала выкрикивать указания для работников сцены.
— Приведите сюда доктора для мисс Лоуренс. Затем позвоните главе службы безопасности и скажите ему, что у нас чрезвычайная ситуация. Я хочу, чтобы шоу продолжилось через пять минут.
— Боюсь, это невозможно, — агент Бриггс умел эффектно появляться — на этот раз он поднял свой значок, чтобы все могли его увидеть. — Специальный агент Бриггс, ФБР, — произнёс он. — Мне придётся задать вам всем пару вопросов.
Ты
Куда уж понятнее? Числа. Спираль. Даты. Всё это — акт раскаянья. Акт преданности.
И мести.
Ты так долго ждал. Ты ждал, ты планировал, и теперь ты так близок, ты чувствуешь это. Старый гнев прокрадается в твои вены. Власть.
Страх.
Ты доведёшь дело до конца. Трижды трижды три. Ты будешь достоин.
На этот раз, у тебя получится.
ГЛАВА 34
Сон начался так же, как и всегда. Я шла по узкому коридору. Пол был выложен плиткой. Меня окружили белые стены. Над моей головой мерцали флуоресцентные лампы. А на полу точно так же мерцала моя тень.
В конце коридора находилась металлическая дверь. Я шагала к ней. Не надо. Не открывай дверь. Не заходи туда. Вот что говорил мне здравый смысл, слишком хорошо знающий, чем заканчивается эта дорога.
Но я не могла остановиться. Я открыла дверь. Я шагнула в темноту. Я нащупала выключатель. Почувствовала что-то теплое и липкое.
Кровь.
Я щелкнула выключателем. Мир заполнил свет. Я могла лишь моргать, пока, наконец, не увидела сцену.
Прожектор.
Толпа.
Я оказалась на сцене, в том самом синем платье, которое я примерила в магазине. Я окинула взглядом зрителей, выбирая тех, кому я могла бы погадать. Женщина в белой жилетке, сжимающая свою сумочку так, словно она вот-вот отрастит ноги и сбежит. Подросток, чьи глаза уже успели наполниться слезами. Пожилой джентльмен в светло-голубой рубашке, сидящий в центре первого ряда.
Это неправильно, — лихорадочно подумала я. — Я не хочу этого делать.
Я обернулась и вдруг увидела себя. Моложе. Наблюдающей. Ждущей.
Я проснулась содрогаясь. Мои руки запутались в простынях. Моя грудь тяжело поднималась и опускалась. Я была одна. Слоан в комнате не было. Обдумывая этот факт, я перевернулась на бок, чтобы взглянуть на часы и замерла. На стенах не осталось свободного дюйма. Множество листов бумаги, а на них — выведенные красным надписи. Должно быть, Слоан провела за этим занятием всю ночь, — подумала я. Когда мы вернулись в комнату, она и слова не сказала — ни о сообщении от убийцы, ни об Аароне, ни о том, в чём его обвинил Бо. Я выбралась из кровати и решила повнимательнее исследовать работу Слоан. Двенадцать листов бумаги были приколоты к стене в четыре ряда.
Январь, февраль, март…
Я смотрела на рукописный календарь. Несколько, казалось бы, произвольных дат были обведены в кружок. Шестое января, третье февраля, четвёртое марта. Я проглядела следующий ряд. Несколько дат в апреле и всего две в мае.
— Ничего в июне и июле, — вслух пробормотала я. Моя рука взметнулась в воздух. Я прижала палец к дате, всегда бросавшейся мне в глаза, на любом календаре. Двадцать первое июня. В этот день пропала моя мать. Как и остальные июньские дни, на календаре Слоан он остался неотмеченным.
Я просмотрела оставшиеся месяца, а затем перешла к остальным стенам нашей комнаты. Больше календарей. Больше дат. Сделав шаг назад, я оценила весь масштаб проделанной Слоан работы. На этих стенах красовались календари нескольких годов, а на них были отмечены одни и те же даты.
— Слоан? — позвала я в сторону ванной. Дверь была заперта, но через несколько секунд я услышала ответ.
— Я не голая!
На языке Слоан это было приглашением зайти.
— Ты спала сегодня ночью? — спросила я, открывая дверь.
— Отрицательно, — ответила Слоан. Она глядела в зеркало, завернувшись в полотенце. Её волосы были мокрыми. На зеркале она нарисовала спираль Фибоначчи. Она закрывала её лицо в отражении.
Слоан уставилась на себя сквозь спираль.
— Моя мать была танцовщицей, — вдруг произнесла она. — Артисткой. Она была очень красивой.
Я впервые слышала, как Слоан говорит о своей матери. Теперь я понимала, что не одни лишь бумаги на стенах не давали ей заснуть.
— Моему биологическому отцу нравятся красивые вещи, — Слоан обернулась ко мне. — Тори очень обаятельна, не так ли? И та другая девушка с Аароном была очень симметрична.