Несколько секунд я глядела на него, мой мозг собирал части кусочки пазла. Ты не пошёл бы против воли отца без причины.
— Тори, — произнесла я. — Ты сделал это ради Тори.
Аарон не ответил, но Майкл перевёл для нас выражение его лица.
— Ага, — сказал он, явно в шоке от глубины эмоций, которые он увидел на лице Аарона. — Ради неё.
Между строк в словах Майкла я прочитала кое-что ещё, и мой взгляд замер на Аароне. Ты любишь её, — осознала я.
Телефон Аарона завибрировал. Он опустил взгляд, избежав надобности подтверждать, что он рискнул яростью своего отца, чтобы спасти Бо, потому что Бо был братом Тори.
— Мы хотим знать, что написано в том сообщении? — спросила Слоан.
Аарон поднял глаза от телефона, встречаясь взглядом с сестрой.
— Зависит от того, как вы отнесётесь к новости о том, что мужчина, которого Бо отправил в кому, пришёл в себя.
ГЛАВА 41
Аарон ушел. Вскоре, его слова подтвердились. Виктор МакКини — глава службы безопасности «Его Величества» и наша последняя жертва — очнулся. Вооружившись заявлением Аарона, Бриггс и Стерлинг отправились в больницу, чтобы задать ему пару вопросов. Мы просмотрели видео, которое оказалось именно тем, о чём говорил Аарон, и переслали запись Стерлинг и Бриггсу. Если им всё-таки удастся поговорить с главой службы безопасности «Его Величества», у них явно будет, о чём его спросить.
Через полтора часа мой телефон зазвонил. Я почти успела рефлекторно ответить, ожидая звонка от Стерлинг или Бриггса, но в последний момент увидела имя звонившего.
Мой отец.
И вдруг я снова стала двенадцатилетней девочкой, шагающей по коридору к двери, ведущей в гримерку её матери. Не открывай её. Не заходи туда.
Я знала, зачем он звонит.
Я знала, что стоит мне распахнуть дверь, всё изменится.
Я сбросила звонок.
— Это явно не лицо счастливой Кэсси, — подколол меня Майкл.
— Пей свой виски, — сказала ему я.
Слоан подняла руку, словно ученица, отвечающая на уроке.
— Думаю, теперь я не против выпить виски, — сказала она.
— Для начала, — серьёзно ответил ей Майкл, — я хочу убедиться, что ты не станешь давать его лосю.
— Он шутит, — произнёс Дин, прежде чем Слоан успела рассказать нам о том, какова вероятность встретить лося в казино в Лас-Вегасе. — И выпивки хватит со всех нас.
Дин подошел к столу и взял в руки блокнот, в котором я недавно писала. Он взглянул на три оставшихся там имени.
Профессор. Томас Уэсли. Отец Слоан.
Я подошла к Дину и заглянула ему через плечо, рассматривая список. Сосредоточься на этом, Кэсси. На этих именах, на этом деле.
Не на телефонном звонке. Не на ответе, который я и так знала.
— Одиннадцать лет назад, — я обратилась к Н.О. вслух, стараясь выбросить из головы всё остальное, — ты перерезал горло девяти людям в период с августа по январь.
— Пять лет назад, — подхватил Дин, — я сделал это снова. На этот раз, я использовал яд.
Одним из наиболее сложных факторов в Лас-Вегаских убийствах была их переменчивость. Большинство серийных убийц всегда убивали одним и тем же способом — а даже если метод и оружие отличались, то эмоциональный тип убийства оставался неизменным. Яд означал убийство без физического контакта — довольно схожее с организацией несчастного случая с утоплением молодой девушки. А вот перерезанное горло имело куда больше общего с пронзённой стрелой грудью старика. Хоть ни тот, ни другой метод не был настолько болезненным, как, скажем, сожжение заживо.
— В последний раз, когда мы расследовали дело с Н.О. вот так меняющимся от убийства к убийству, — медленно произнесла я, вспоминая, как мы работали над делом, связанным с отцом Дина, — оказалось, что мы имели дело с несколькими Н.О..
Дин стиснул зубы, но стоило мне опустить руку на его плечо, он расслабился.
— Мне нужны девятеро, — после недолгой паузы произнёс Дин. — «Мне», не «нам».
Хоть четыре Лас-Вегаских убийства казались абсолютно непохожими, было в них и что-то общее. Не только числа на запястьях, не только места и даты, но и тщательность, желание с каждым убийством отправить сообщение.
Дело не казалось мне работой нескольких Н.О. — разве что при условии, за всем этим стоял один постановщик.
Ты хочешь, чтобы тебя узнавали. Хочешь, чтобы тебя услышали.
Я видела это на каждом запястье, в послании, вырезанном на стреле и в сообщении, доставленном случайной зрительницей благодаря гипнозу. Ты не хочешь, чтобы тебя останавливали. Но ты очень уж сильно хочешь, чтобы тебя увидели. Ты хочешь стать кем-то невероятным, — подумала я. — Ты хочешь, чтобы весь мир увидел плоды твоих трудов. Хочешь стать богом среди людей.
И для всего этого, — подумала я, — тебе нужны девятеро.
— Почему именно девять? — спросила я. — Что происходит после девятого убийства?
Дин озвучил наиболее важную часть вопроса:
— Почему он останавливается?
Зачем было останавливаться одиннадцать лет назад? Зачем прекращать после убийства Скарлетт Хокинс?
— Мне нужно увидеть файл, — сказала я Дину.
— Ты же знаешь, что мы не можем.
— Не файл Скарлетт. Другое дело. То, что было в Нью-Йорке.
Слоан сидела перед кофейным столиком, сжимая в руках DVD-диск, который отдал нам Аарон. Она вернула его в коробку и не сводила с него глаз. Я знала, инстинктивно, что сейчас она думала о Тори и о том, что Аарон сделал для неё.
Она думала — болезненно надеялась — что возможно, Аарон всё-таки не такой, как их отец.
— Слоан, — позвала я, — ты можешь снова взломать базу данных ФБР и показать нам файл Нью-Йоркского дела?
Учитывая её блестящую память, Слоан не совсем понимала, зачем снова взламывать файл, который она уже читала, но она не стала задавать вопросов и отложила диск в сторону. Её пальцы замелькали над клавиатурой. Через несколько секунд она замерла, затем нажала на несколько клавиш и снова остановилась.
— Что-то не так?
— Программа, которую я написала, — произнесла Слоан, — она закончила поиск.
— Дай угадаю, — вставила Лия. — Она нашла дело Найтшэйда, возле которого нам, под угрозой отправления домой, и дышать запрещено.
— Да, — ответила Слоан. — Нашла.
Лия склонила голову набок.
— Почему это звучит только частично правдиво?
— Потому что, — ответила Слоан, разворачивая компьютер там, чтобы все мы могли увидеть, — это не единственное дело, которое она нашла.
ГЛАВА 42
Поиск Слоан обнаружил не одно дело. Не два. И не три.
— Сколько их? — спросила я, чувствуя, как пересыхает моё горло.
— Начиная с 1950-х, — ответила Слоан, — почти дюжина. Серийные убийства, ни одно не раскрыто.
Я облокотилась на стол, сжимая его край.
— И каждый раз девять убийств?
— Я сделала так, чтобы программа находила все дела, где жертв больше шести, — произнесла Слоан. — Я подумала, что некоторые тела могли не найти или не сочли работой одного и того же Н.О..
— Но все жертвы в каждом деле были убиты в одну из двадцати семи дат Фибоначчи, — произнёс Дин.
Слоан кивнула. Не дожидаясь следующего вопроса, она принялась просматривать файлы.
— По всей стране, — сообщила она. — Три в Европе. Нож, избиение, яд, поджог — по всей карте.
— Мне нужны фотографии, — сказала я. — Всё, что сможешь достать из всех файлов, кроме дела Найтшэйда, — Джадд запретил нам и близко подходить к делу Найтшэйда. Но вот остальные дела…
Все эти жертвы. Все эти семьи…
Я должна была что-то сделать. Но чтобы я не сделала, этого будет недостаточно.
— Столько дел, — сказала я Дину, — всё началось так давно…
— Знаю, — его глаза встретились с моими. Отец Дина убил множество людей. Но здесь всё зашло намного дальше.
Убийства происходили по всему миру, вот уже шестьдесят лет — вероятность того, что мы имели дело с одним Н.О., тут же пошла на спад.