– Эй, Феликс, как там твоя нога?
И тут до Валентайна дошло: да ведь Феликс Андерман и был тем таинственным Ф.А., который нанял Эла-Ручонки. Довольно нелепый ход, а Андерман вовсе не дурак, но, будучи загнанными в угол, даже мудрецы творят глупости.
Валентайн смотрел, как Андерман уходит с трибуны, потом и сам встал.
– Скоро вернусь, – сказал он Нику.
Андерман шел не спеша, слегка прихрамывая на подбитую Ником ногу, и Валентайну нетрудно было за ним угнаться. Адвокат направился куда-то через зал казино, где царил настоящий ажиотаж: игроки делали последние ставки на бой Холифилда, его противник шел два к одному. Вскоре Валентайн понял, что Андерман держит путь в туалет.
Туалеты в «Цезаре» – это нечто особенное. Стены, облицованные травертинским мрамором, медные ручки и краны, отполированные до такого блеска, что перед ними вполне можно было бриться, словно перед зеркалом. Валентайн остановился возле раковин и подождал, пока Андерман войдет в кабинку, затем опустил в корзинку смотрителя две бумажки по пятьдесят долларов.
– Отлучитесь на пару минут.
– Меня могут уволить, – возразил смотритель. Валентайн положил в корзину еще сто долларов.
– Вы полицейский? – спросил смотритель.
– А вы как думаете?
Смотритель, не сказав больше ни слова, исчез. Валентайн взял несколько бумажных полотенец и намочил их в воде. Затем подошел к кабинке Андермана и подождал. Открылась дверь, показался адвокат, на ходу застегивавший ширинку. Валентайн одним движением забил мокрым комом ему рот, втолкнул назад в кабинку и закрыл за собой дверь, ухитрившись еще и повернуть засов.
– Садитесь, – сказал он.
Дрожа от ужаса, Андерман послушно опустился на сиденье.
– Посмотрите на меня, – приказал Валентайн. Андерман уставился ему в глаза.
– Видите шишку у меня на носу? Андерман энергично закивал.
– Знаете, кто ее мне посадил?
Андерман издал какой-то звук, приблизительно похожий на слово «нет».
– Точно не знаете?
И снова нечто подобное на «нет».
– А ведь это сделал ваш наемник. Тип по имени Ручонки Скарпи. Сказал, что это вы послали его найти Фонтэйна. Ну как, вспоминаете?
Андерман попробовал было изобразить героическое непонимание.
И тогда Валентайн дал ему подзатыльник – из тех, какие когда-то отвешивал ему отец. Смачный такой. С чувством. Из Андермана вырвалось что-то похожее на «перестаньте», и он отвесил ему второй подзатыльник. Андерман тяжело задышал, и Валентайн вытащил у него изо рта бумагу.
– Я совершил ошибку, – просипел, жадно хватая ртом воздух, Андерман. – Я просто с ума сходил от беспокойства.
– И все равно это не повод нарушать закон, – возразил Валентайн.
– Думаете, я этого не знаю? – заявил Андерман уже более бодрым тоном, на который по-прежнему не имел никакого права. Оторвал клочок туалетной бумаги, вытер скопившуюся в уголках рта слюну. – Слушайте, вы производите впечатление разумного человека. Надеюсь, за пятьдесят тысяч долларов вы сможете об этой истории забыть.
Валентайн снова приложил адвокатскую голову к дорогому импортному мрамору.
– Я взяток не беру, болван.
– Семьдесят пять, – простонал Андерман.
Валентайн придвинулся поближе к адвокату:
– Ты в заднице, Андерман. Я уж позабочусь о том, чтобы свои золотые преклонные годы ты провел, составляя апелляции для осужденных на пожизненное сокамерников.
– Да послушайте меня…
Адвокатов за то и ненавидят, что они всегда норовят оставить за собой последнее слово. Валентайн нанес ему короткий резкий апперкот, и обмякший Андерман соскользнул с сиденья на пол.
Валентайн так его там и оставил – в сортире. Отличное место, чтобы поразмыслить о будущем.
Следующий бой заставил Валентайна на время забыть о заботах. За чемпионский пояс какой-то очередной боксерской ассоциации сражались полутяжи – паренек из Комптона по имени Бенни «Молния» Гонсалес и действующий чемпион Барри «Скала» Росс. У Гонсалеса был талант и убийственная правая, но опыта ему не хватало. Росс, напротив, обладал изрядным послужным списком: он начинал как кик-боксер где-то в Европе, потом перешел в бокс и выиграл тридцать боев подряд чистым нокаутом. Это был классический бой: опыт против задора и силы, боксер против уличного бойца.
– Вот это поединок для таких, как мы, – прокомментировал Ник.
На ринге разыгрывался настоящий спектакль из двенадцати раундов. Сначала перевес был на стороне Гонсалеса, потом инициативу перехватил Росс; затем Гонсалес снова пошел в атаку, и Россу пришлось защищаться. Когда прозвучал финальный гонг, оба боксера все еще держались на ногах, а публика неистовствовала.
Валентайн охрип где-то в восьмом раунде, когда Гонсалес перешел в яростное наступление, – так он орал и свистел. Судьи подсчитали очки, и рефери поднял руку Росса. Ник крикнул в его сторону:
– И кто сказал, что белые не могут драться?
На ринг вскарабкался ведущий в смокинге и торжественно зачитал в микрофон имена выдающихся боксеров последних десятилетий. Из динамиков зазвучали спиричуэле в исполнении великой Махалии Джексон.
– Холифилд специально оговорил это в контракте, – пояснил Ник. – Чтобы перед каждым боем звучали госпелы. Говорит, это его вдохновляет. Мне лично вся эта религиозная белиберда не по нраву.
– Полагаете, он прикидывается?
– Нет, – ответил Ник. – Он действительно очень религиозный. Но, по-моему, это все равно нелепо. После каждого боя благодарит Господа за победу. Неужто он действительно думает, будто Господь испытывает радость оттого, что он только что превратил физиономию какого-то бедолаги в пиццу?
– Это вряд ли.
– Что-то я проголодался. Хотите закусить?
– Нет, спасибо. Могу я воспользоваться вашим сотовым?
– Конечно, – Ник протянул ему свой телефон и вышел. Валентайн достал из бумажника клочок бумажки с номером Хиггинса. Билл явно смотрел бои в баре: слышалось звяканье стаканов и голос ведущего, комментирующего бой между Гонсалесом и Россом. Сам Билл, судя по голосу, был не вполне трезв.
– Я с тобой не разговариваю, – заявил он.
– Почему?
– Потому что ты утаиваешь информацию. Я с тобой поделился всем, а ты вдруг взял и закрылся, словно раковина.
Валентайн понял, что Билл сердится всерьез. Ему хотелось объясниться, сказать, что для молчания есть свои причины, но в таком случае он расстроил бы друга еще сильнее. И Валентайн попробовал зайти с другой стороны:
– У меня есть для тебя горячая информация.
– Ну конечно! – съязвил Хиггинс.
Прикрыв микрофон рукой, Валентайн сообщил:
– Феликс Андерман нанял Эла Скарпи убить Фрэнка Фонтэйна.
Тон Хиггинса мгновенно изменился:
– И ты можешь это доказать?
– Определенно могу.
– Где Андерман сейчас?
– Возможно, пытается удрать из города.
– А ты где?
– В «Цезаре» вместе с Ником. Хиггинс выругался и добавил:
– Увижу – убью.
– Знаю, что ты меня любишь, – ответил Валентайн. Вернулся Ник с пакетом арахиса, которым он поделился с Валентайном. Поделился Ник и информацией о последних ставках:
– Я поставил на Холифилда тысячу. Поторопитесь, а то они прекращают принимать ставки.
– Я не делаю ставок, – ответил Валентайн.
Ник взглянул на него с таким изумлением и даже испугом, словно Валентайн был инопланетянином.
– Мне нравится спорт в чистом виде, предпочитаю болеть, ни о чем больше не думая, – пояснил Валентайн.
– Это как?
– Есть разница между тем, чтобы желать кому-то победить, и тем, когда желаешь победы, потому что поставил деньги.
– Но ставки на Холифилда – это совсем другое, – сказал Ник.
– То есть?