— Я почти что расправился с этим ведром мячей, — нетвердым голосом сказал он Найлзу.
— Возьми еще одно...
— Мистер Крипсин говорит, что моя церковь будет самой большой в мире.
— Это прекрасно, — ответил Найлз, стараясь быстрее пройти мимо.
— Вы собираетесь пойти туда? — Уэйн ткнул клюшкой для гольфа в сторону маленького бетонного строения примерно в миле от основного здания. — Я видел, как утром Люсинда носила туда еду. Я видел, как она возвратилась. Кто там, мистер Найлз?
Мужчина не обратил на его вопрос никакого внимания. В следующий момент раздалось шипение разрезающей воздух клюшки, и мяч для гольфа, срикошетив от стенки гаража, пролетел в опасной близости от головы Найлза. Он напрягся и повернулся к Уэйну.
Юноша улыбался, но улыбка была натянутой, и Найлз почувствовал, что ему объявлена война: в последние несколько дней Уэйн начал ревновать его к Крипсину.
— Вы надеялись одурачить меня? — спросил Уэйн. — Вы думали, что я ничего не узнаю?
— Никто не пытался тебя одурачить.
— О да, конечно. Я знаю, кто там. Я знаю это давно!
— Кто, Уэйн?
— Генри Брэгг. — Улыбка Уэйна стала еще шире. — Он отдыхает, да? И поэтому мне не разрешается ходить туда.
— Правильно.
— Когда я смогу его увидеть? Я хочу перед ним извиниться.
— Ты скоро его увидишь.
— Хорошо, — кивнул Уэйн.
Он очень хотел повидаться с Генри и рассказать ему, что он сделал для мистера Крипсина. Прошлой ночью Крипсин попросил его пощупать у него на шее шишку, потому что он боится, что это рак. Уэйн не смог нащупать никакой шишки, однако сказал, что все будет в порядке.
— Мистер Найлз, у меня опять был кошмар.
— Какой?
— Тот же, что и всегда. Я думал, у меня больше не будет кошмаров, когда умерла колдунья. Орел и змея пытаются убить друг друга, змея укусила орла в шею и притянула к земле. — Юноша заморгал, глядя на горизонт. — Змея победила. Я не хочу, чтобы она побеждала. Но я не могу остановить ее.
— Это ничего не значит. Это просто сон.
— Нет, сэр. Это гораздо больше. Потому что... когда орел умирает, я боюсь. Что-то внутри меня — что-то очень важное — тоже умирает.
— Посмотрим, как ты ударишь следующий мяч, — сменил тему Найлз. — Давай-ка вдарь.
Уэйн повиновался, как безвольный автомат. Мяч опять полетел к вышке.
Найлз вошел в гараж, сел в один из электрокаров и поехал к белому строению. Вокруг его головы вились мухи, а воздух пропитался запахом ржавого металла.
Найлз постучал в дверь. Люсинда, невысокая коренастая мексиканка с седыми волосами и добрым морщинистым лицом, тут же открыла. В убого обставленной гостиной мощный вентилятор разгонял горячий тяжелый воздух.
— Как он? — спросил Найлз по-испански.
Люсинда пожала плечами.
— Все еще спит. Я сделала ему укол час назад.
— Он приходил в себя?
— В достаточной степени, чтобы говорить. Он произнес женское имя: Бонни. Но после того, как утром он размазал завтрак по стене, я больше не рисковала.
— Хорошо. Мистер Крипсин хочет видеть его сегодня вечером. А пока подержим его на игле.
Он открыл деревянную дверь и вошел в темную спальню без окон. Юноша лежал на постели, перетянутый на груди ремнем. Но это была излишняя предосторожность: он крепко спал под действием лекарства, введенного ему Люсиндой. Парень сидел на уколах с тех пор, как несколько дней назад его привезли в бункер Крипсина. Найлз подошел к кровати, пощупал его пульс и посмотрел зрачки. «Неужели Уэйн действительно его боится? — удивился Найлз. — Почему? Что за влияние имели этот парень и его мать на маленького Фальконера?»
— Я позвоню, прежде чем зайти за ним вечером, — сказал Найлз. — Около девяти вечера дай ему немного содиума пентотала. Столько, чтобы он мог предстать перед мистером Крипсином. Хорошо?
Люсинда кивнула. Она разбиралась в наркотиках так же хорошо, как и в жареных маисовых лепешках.
Удовлетворенный состоянием Билли Найлз вышел из белого здания и направился обратно к бункеру. Уэйн занялся следующим ведерком мячей, разбрасывая их во всех направлениях.
Передняя комната бункера была металлической, отделанной дубом и напоминала хранилище банка. Найлз нажал на кнопку маленького карманного передатчика, и электронные замки открылись. Воздух в фойе перед дверью, ведущий в лабиринты комнат и коридоров, большей частью подземных, пропах антисептиком. Когда Найлз закрывал за собой дверь, он не заметил кружившую у него над головой муху, которая унеслась в коридор вместе со слабым потоком очищенного воздуха.