- Нет, - негромко возразил неизвестный. - Бежать не надо.
Он по-прежнему оставался в тени. Мэри видела только обшарпанные носы ботинок, выглядывающие из-под темных брюк. Мужчина не пытался приблизиться к ней. Он спокойно стоял, опустив руки вдоль тела, - темный силуэт у входа в переулок - и Мэри Кейт почувствовала, как острое желание убежать уходит. Бежать не надо, сказала она себе. Это знакомый.
- Мы знакомы, - подтвердил он ребяческим шепотом. - Просто мы давно не виделись. Бояться нечего.
- Чего вы от меня хотите?
- Всего минутку. Уделите мне одну-единственную минуту из тех, что отпущены вам для жизни. Или я слишком много прошу у друга?
- Нет. Не слишком, - Мэри испытывала странное тягостное чувство. Ее голову омывали черные и желтые волны, язык налился свинцовой тяжестью.
- Если я подам вам руку, - спросил человек в переулке, - вы пожмете ее?
Мэри задрожала. Нет. Да. Да.
- Мой автобус, - беспомощно пролепетала она чужим голосом.
Из мрака показалась рука: длинные худые пальцы, грязь под ногтями.
Зной тяжело давил на плечи Мэри; пряди потных волос липли к шее. "Задыхаюсь! - беззвучно крикнула она. - Тону! Тону". Свет фонаря проник в ее мозг, и тот вспыхнул слепящим желтым неоном. "Не хочу", - подумала она.
И услышала в ответ:
- Придется.
Его рука коснулась ее руки. Пальцы сомкнулись вокруг кисти, скользнули по ладони, с все возрастающей силой впились в запястье.
И тогда из мрака переулка на Мэри стремительно надвинулось залитое желтым светом лицо, разинутый в беззвучном крике рот хотел пожрать ее. Она не успела ничего разглядеть; откуда-то густо, одуряюще пахнуло гарью. Чужое тело было потным, неприятно мягким - как губка - и горячим. Мужчина повалил кричащую и царапающуюся Мэри на асфальт.
Он ударил ее головой о тротуар. Еще раз. Еще. Откуда-то потекла кровь. Из уха. Горячая кровь струилась по шее.
- С_У_К_А_! - выкрикнул он, и его голос ожег Мэри словно пылающий кнут. - ЧЕРТОВА СУКА, МИНЕТЧИЦА, ПОДСТИЛКА, ВСЕ ТВОИ ЛЮБОВНИКИ - КОБЕЛИ! Дыхание мужчины было зловонным, обжигающим. Он ударил ее в грудь, раз, другой, и Мэри съежилась. Он разорвал на ней блузку и ногтями расцарапал гладкую кожу на животе.
Крик боли, вырвавшийся у Мэри, слился с гудением фонаря. Где-то захлопнули окно. Потом другое.
Насильник сорвал с Мэри юбку, грубо раздвинул ей ноги и вошел в нее с такой яростной, нечеловеческой силой, что она проехалась задом по асфальту. Ей на глаза надавили чужие пальцы, и у Мэри в голове мелькнуло: "Я умираю о Господи я умираю".
- О-О-О-О БО-О-ОЖЕ! - крикнула она на всю улицу. Ее рот вдруг заполнил жадный, юркий чужой язык.
- СДОХНИ, СУКА, СДОХНИ, СУКА, Б**ДЬ, СДОХНИ! - визжал он, врываясь в нее, сминая, врываясь, вонзаясь, пока не пришел оргазм, сотрясший все его тело и вырвавший у Мэри крик боли.
- Эй! Эй! Ты! А ну пошел отсюда! - Рядом взвизгнули покрышки; тяжесть чужого тела исчезла. Мэри вновь ощутила его запах, и ее вырвало на мостовую. Она услышала, как кто-то побежал; нет, побежали, двое - один от нее, другой к ней. О Боже Боже помоги мне.
Мэри Кейт открыла глаза и увидела молодого человека. Вудро. К ней бежал Вудро, а за ним виднелся ярко-красный "бьюик", сверкающий хромом колпаков, в которых, как в кривых зеркалах, отражались фонари. Вудро подбежал к ней, нагнулся - сигарета выпала из его губ - и...
2
Он откупорил банку пива, подошел к окну и уставился вниз, на темную тихую улицу. Жена и раньше, бывало, задерживалась, но чтобы так... Автобус никогда так сильно не запаздывал.
Он пробовал дозвониться в гриль, но тот уже закрылся, и к телефону никто не подходил. Может быть, автобус сломался. Нет, она бы позвонила. Может быть, она опоздала на последний автобус и пошла пешком. Нет, уж очень далеко идти. Может быть, с ней что-то случилось. Или нашло затмение, как в тот раз, когда она не появлялась дома двое суток и в конце концов нашлась в парке: она сидела там - просто сидела.
Черт. Ну почему она так со мной обращается? Он выпил пиво и поставил банку на шершавый подоконник. Она должна была вернуться два часа назад. Больше двух часов... где ее носит в такое время? Ночь на дворе! Он снял телефонную трубку и начал набирать номер ее родителей в Джерси-Сити, но вдруг вспомнил тещин писклявый голос и положил трубку на рычаг. Успеется.
Где-то далеко, за плотными рядами грязных прямоугольников - домов завыла полицейская сирена. Или это "скорая помощь"? В отличие от некоторых, он так и не научился различать их. Что-то случилось. Стоя в маленькой квартирке на пятом этаже, куда втягивало все запахи, ползущие из-под соседских дверей, он вдруг уверился: что-то произошло.
Он оцепенело ждал. Наконец в дверь постучали. Но он знал - это не она. Нет. Полицейский с бесстрастным угреватым лицом сказал: "У меня внизу машина".
В машине, по дороге в больницу, он спросил:
- С ней все в порядке? В смысле...
- Извините, мистер Рейнс, - ответил констебль, - но меня попросили только привезти вас.
Судорожно стискивая руки, он ждал в стерильно-белой комнате на восьмом этаже. Ее сбила машина. Вот оно что. О Господи Иисусе, она шла к автобусной остановке, и ее сбил какой-то пьянчуга.
Даже в столь ранний час "Бельвю" захлестывал лихорадочный ритм жизни и смерти. Он смотрел, как доктора и медицинские сестры вполголоса, с серьезными лицами обсуждают записи в больничных картах и назначения. Потом его до костей пробрал озноб: по больничному коридору, стуча башмаками по линолеуму, пробежал какой-то мужчина в деловом костюме. Он сидел, наблюдая чужие драмы, пока наконец не понял, что рядом с ним кто-то стоит.
- Мистер Джозеф Рейнс? - спросил этот кто-то. Высокий, очень худой, с тугими кольцами седых волос. Он представился: - Лейтенант Хепельман. Перед глазами Джо мелькнул жетон нью-йоркского полицейского управления, и он поднялся с места.
- Нет, нет. Сидите, - Хепельман положил руку ему на плечо, усадил обратно, сел на соседний стул и придвинулся с ним к Джо, словно был его другом и хотел дать совет по очень личному делу.
- Я заметил, что она опаздывает, и понял, что наверняка что-то случилось, - проговорил Джо, разглядывая свои ладони. - Позвонил ей на работу, но никто не подошел к телефону. - Он поднял голову. - Ее сбила машина? Водитель, конечно, удрал?