Нотон пошел прочь от огромного шатра туда, где над бесконечными хижинами и палатками поднимались дымы. Каспар шагал рядом.
- Надеюсь, вы не собираетесь лезть в эту кашу? В тутошнем котле запросто можно жизни лишиться.
Они отошли от роскошных шатров и, перейдя невидимую границу, оказались на другой стороне. В лицо им ударил густой запах экскрементов и еще чего-то неописуемо гнусного. Каспар попятился, но, увидев, что Нотон не останавливается, пошел следом за ним.
- Что это вы говорили насчет книги? - спросил Каспар. - Вы пишете книгу?
- Да. Мне нужен непосредственный контакт с таким вот религиозным собранием, чтобы...
- Суки драные, - перебил Каспар. - Бросили меня тут, паразиты. Ну я им покажу!
Они шагали плечом к плечу между стен из козьих шкур и разогретой солнцем, слепящей жести. Со всех сторон слышались крики и рыдания, всхлипы, визг, гневные вопли и дикий, безудержный смех. В одном месте Нотон с Каспаром угодили в черную тучу роящихся мух. Вокруг на кучах мусора плясало оранжевое пламя; пласт стлавшегося по земле желтого дыма напоминал дверь, отрезающую путь к отступлению. Огибая скопление жестяных лачуг, Каспар явственно охнул и попятился, налетев на Нотона. Перед ними катался по земле клубок псов, дерущихся не на жизнь, а на смерть, клыки грозно щелкали над рваным, кровавым куском мяса. Ни Каспар, ни Нотон не осмелились даже предположить, чем изначально был этот истерзанный кусок плоти; держась на почтительном расстоянии, они обошли собак стороной, и вскоре злобное рычание затихло вдали.
- Я возвращаюсь, - сказал вдруг Каспар. - С меня, черт возьми, хватит.
- Валяйте. Только учтите: заблудиться здесь проще простого, - заметил Нотон.
- Плевать, - ответил Каспар. Он помахал Нотону и развернулся, чтобы направить свои стопы в противоположную сторону.
И неожиданно застыл на солнцепеке. Нотон услышал, как столкнулись фотоаппараты, висевшие у репортера на груди, - брень-брень, и оглянулся, желая выяснить, в чем дело. Оборачиваясь, он вдруг понял, что в тускло-желтой дымке мелькают какие-то фигуры, а за стенами и бочками с водой притаились тени. От дыма у Нотона запершило в горле.
- Господи Боже! Кто там? Вы их видели? - воскликнул Каспар.
Нотон замер, приглядываясь, но те, кто ему померещились, прятались. Желтые стены близко надвинулись на них с Каспаром, тесные, как в каземате.
- Они идут за нами, - наконец сказал Нотон. - Пошли.
Он схватил своего спутника за плечо и потащил за собой в узкие проулки. Каспар оглянулся, и Нотон почувствовал, как репортер напрягся, поняв, что их преследователи, кто бы они ни были, по-прежнему идут за ними, держась вне пределов досягаемости и прячась всякий раз, как они оглядываются. В конце концов Каспар обернулся и крикнул: "Катитесь к черту, сволочи!" - и услышал в ответ пронзительный смех, донесшийся из безмолвия дыма.
Они продолжали свой путь. Их преследовали визгливый смех, бормотание, крики, звучавшие со всех сторон. Угрюмые смуглые лица поворачивались им вслед; угрюмые темные лица с воспаленными глазами и оскаленными желтыми зубами, острыми, как у собак, дерущихся из-за объедков.
Наконец они оказались на дальней окраине лагеря, куда были изгнаны больные и увечные. Солнце немилосердно жгло этих несчастных, харкавших на песок кровью и густой мокротой. Одни лежали на походных койках, другие распростерлись на земле, словно отстаивая право умереть на каком-то конкретном месте. Осторожно пробираясь среди палаток и тел, мужчины то и дело оглядывались, желая убедиться, что за ними не идут.
Каспар спросил:
- Что это за место? Что здесь происходит?
- Не знаю, - ответил Нотон. - Что-то тут не так. Все это безумие.
- Безумие? - переспросил кто-то. - Безумие? Кто здесь?
Нотон оглянулся. На песке под жестяной стеной сидел худой старик, иссохший как скелет. Седые волосы, чистые, белые как снег, контрастировали с почти черной кожей. Старик сидел по-турецки, уронив на колени хрупкие руки, уставясь прямо на полуденное солнце. Глаза у него были невероятно черные, пустые. Нотон понял, что здешнее яростное солнце выжгло их.
- Безумие? - повторил старик, наклоняя голову в ту сторону, откуда донесся голос. - Здесь есть кто-нибудь?
Щурясь от солнца, отраженного в металлической стене, Нотон нагнулся и осторожно коснулся жесткой щеки старика. Тот вздрогнул и отпрянул, но Нотон сказал:
- Я вас не обижу.
- Куда свалили эти гады? - спросил Каспар.
- Кто здесь? - спросил старик, неуверенно нашаривая руку Нотона. После долгих поисков его жесткие пальцы коснулись пальцев молодого американца. - Неженка, - проговорил он, ощупывая руку Нотона. - Не работал под открытым небом. Я слепой.
- Да, - согласился Нотон, глядя в бездонные глазницы. - Вы ослепили себя.
- Снялись, понимаешь, с места, а меня бросили тут, - пробурчал Каспар, и его дорогие "Никоны" снова стукнулись друг о друга. Звук был сухой и громкий, как выстрел. - Убью гадов.
- За нами шли, - сказал Нотон старику.
- Да. Я слышу, как бьется твое сердце. От тебя пахнет страхом.
- Я американец, - продолжал Нотон. - Я хочу знать, что здесь происходит. Эти люди безумны?
Старик улыбнулся, показав пожелтевшие зубы, сломанные и стертые до пеньков, и затряс головой, словно с ним шутили.
- Безумны? Безумны? Нет. Безумия больше нет. Теперь есть только то, что есть. - Он подставил лицо жаркому солнцу, и его золотой огонь проник в незрячие глаза старика. - Я еще вижу солнце: значит, я еще не совсем ослеп. Но пока я могу видеть, надежды для меня нет.
- Что? - спросил Нотон. - Что?
Каспар сказал:
- Пошли отсюда, старина. В пустыню и на шоссе.
- Я пришел сюда с дочерью и ее мужем, - говорил старик. - Новая жизнь, сказали они. Здесь мы обретем новую жизнь. И бросили меня. Я не знаю, где они. Она была мне хорошей дочерью, пока не пришла сюда; здесь я перестал узнавать ее. Я должен их выжечь. Я должен их выжечь.
- А? - спросил озадаченный Каспар. - Что болтает этот старый хрыч?