— Мне хотелось бы знать, — продолжал Вирга, — откуда вы столько знаете об этом человеке?
Ожидая ответа, Вирга краем глаза заметил, что в небо вновь поднялись оранжевые языки пламени.
Майкл сказал:
— Я давно уже охочусь за Ваалом. Я выслеживал его по всему миру и не остановлюсь, пока не настигну его. Мне известно его прошлое и настоящее, мной будет начертано его будущее.
— Чего вы хотите? Убить его?
Собеседник Вирги медлил с ответом, глядя по-прежнему настороженно.
— Нет. Я хочу остановить его, прежде чем болезнь безбожия поразит главные центры человечества. Уничтожения вполне довольно, возможно, оно даже оправданно, хотя об этом не мне судить. Но сдирать с творения покровы разума и достоинства, как кошка сдирает шкурку с раненой мыши… нет, это чересчур.
— А вы сами его когда-нибудь видели?
— Да, мы знакомы, — ответил Майкл.
— И вы полагаете, что его власть и могущество безграничны?
— Пока нет, но это вопрос времени. Они будут расти, и он в конце концов сметет нынешние барьеры.
— Боже, — выдохнул Вирга. — Вы хотите сказать, что он еще не вполне развил свои способности?
Майкл поднял глаза:
— Несомненно.
— Едва зайдя к нему в комнату, я ощутил его силу. До сих пор не пойму, что это было — какой-то гипноз? Своего рода «промывка мозгов»?
— Да, — ответил Майкл. — Именно.
— Он чуть не сломал меня, — сознался Вирга. — Бог весть, что он сделал с Нотоном.
— Помните эти минуты. Помните, что Ваал не знает жалости. Он существует лишь для того, чтобы осрамить творение перед его Творцом.
Вирга снова отметил термин «творение». К нему закралось подозрение, что перед ним фанатик.
— Если вы не убьете, — спросил он мгновение спустя, — как же вы его остановите? Стоит вам подобраться к нему, и его присные растерзают вас.
Майкл словно не слышал. Он сидел у костра такой неподвижный, словно был частью пустыни, кустом верблюжьей колючки. Потом, очень спокойно, он сказал:
— Его влияние следует ограничить.
— Это не так-то просто сделать.
— Да. Не так-то просто.
Повисла сухая, напряженная тишина. Вирга ждал, что его собеседник скажет больше, но внимание Майкла, казалось, было полностью сосредоточено на книгах, горевших за много миль от их костра. Каждый новый столб огня, вздымавшийся к небу, заставлял его неприметно вздрагивать.
У Вирги болела рука. Ему хотелось продолжать разговор, чтобы не оставаться наедине с болью.
— Вы сказали, что охотились на Ваала. Откуда началась ваша охота?
— Неважно. Важно то, что происходит здесь и сейчас.
— Мне просто интересно.
— Ничего подобного, — ответил собеседник.
Вирга возразил:
— Нет. Я хочу знать.
Майкл оторвался от созерцания огня, посмотрел на Виргу и вновь уставился в костер. Потом он с усилием проговорил:
— Я вышел на его след в Калифорнии несколько лет назад. Он со своими учениками — их тогда было немного — подчинил себе Борху, городишко у мексиканской границы. Горожане, полиция, священники — все поначалу сочли их общиной фанатиков, а потом подпали под влияние тех сил, которые вы видите за работой здесь. Вскоре вспыхнула вражда всех со всеми. Кое-кого Ваал ввел в свой круг, прочих уничтожил. И начало было положено: слово Ваала тайно дошло до каждого безумца, который хотел его услышать. Ваал брал под свое крыло банды байкеров, наркоманов, одержимых властолюбцев. Когда закончился подготовительный этап, община, в которой насчитывалось более пятисот верных последователей Ваала, раскололась на четыре группы, быстро снискавшие дурную славу. Не зная и не желая знать зачем, они превратились в убийц и террористов. Гниль незаметно разъедала их души. Но они были лишь частью воспитания в духе Ваала.
— Воспитания в духе Ваала? — переспросил Вирга, наблюдая за игрой огненных бликов на лице своего собеседника.
— Его власть, сила, могущество тем больше, чем больше у него последователей. Те, кого он прибирает к рукам, вливая свои силы в его движение, позволяют ему исподволь, чрезвычайно незаметно влиять на тысячи людей. В то время ему еще не нужны были фанфары и стяги. Он был не готов к этому. Его община покинула Калифорнию и где-то в Неваде отыскала сатанистов, которые существовали на деньги некой Ван Линн и базировались в пустыне. За несколько недель Ваал завладел и людьми, и деньгами; они поклонялись ему как господину их хозяина. Несколько лет Ваал держался миссис Ван Линн, а его сподвижники тем временем тайно вербовали под их знамена людей в Америке и Европе. Он с самого начала знал, что ему делать: взывать к низменнейшим желаниям человека, пробуждать жажду насилия, жажду власти. Дурманить иллюзиями. Он внушил своим последователям, что Бог, по чьим заветам они жили, мертв, что его представления о мире и гармонии давным-давно обесценились. Следовательно, говорил Ваал, человек может выжить лишь одним путем: подобно зверю, в ожесточенной борьбе, где побеждает сильнейший.
— От порядка до хаоса, — заметил Вирга, — всего один шаг.
Майкл мотнул головой.
— Нет, к сожалению, нет. Прихватив остаток денег миссис Ван Линн, Ваал покинул Америку. В Европе он принялся за старое: избирал учеников и рассеивал их по миру, дабы влиять на остальных. Но ему нужны были деньги — много денег — и власть, еще большая власть, и тогда он пришел туда, где нефть.
— Значит, за всем тем, что здесь творится, стоит Ваал?
— Да.
— И ведет нас к… — Вирга осекся. Слишком уж страшен был ответ.
— Да, — ответил Майкл. — К полному уничтожению порядка. К смерти и разрушению.
— Но что им движет? И почему он назвался именем бога жертвоприношений?
Майкл не ответил.
— Покуда мы с вами еще в здравом уме, — сказал Вирга, — мы не можем сидеть сложа руки. Должен быть кто-то, кого можно предупредить… предостеречь… кто-то, кому можно все это рассказать.
— Мы? Мы? — Майкл зорко поглядел на Виргу поверх догорающего огня. — Вас это не касается.
Виргу не смутил его пристальный взгляд. Подавшись вперед, он проговорил:
— Нет. Я не могу бросить Нотона и сделаю все, чтобы помочь ему.
— Глупец. Вы не представляете, с чем имеете дело.
Вирга ответил:
— Согласен, я глупец.
Майкл на миг впился в него глазами, и его взгляд смягчился:
— Все люди — глупцы. А глупцы опасны, — пробормотал он.
— Вы сказали, что знакомы с Ваалом, — вспомнил Вирга. — Где же вы познакомились?
Поначалу ему показалось, что ответа он не услышит. Потом Майкл медленно расстегнул воротник куртки и вздернул подбородок.
— Где — вас не касается, — отрубил он. — Достаточно сказать, что мы встречались.
Вирга отшатнулся.
В белое горло Майкла глубоко впечатались два ожога, следы рук, пытавшихся задушить его.
20
Когда поутру Вирга проснулся, его трясло от страха, что кошмары, пережитые им во сне, станут явью.
Он рывком сел на койке и робко ощупал поврежденную руку. От запястья до кончиков пальцев она полностью онемела. Когда Вирга попробовал пошевелить сломанными пальцами, где-то глубоко внутри предплечья возникла боль. Она стремительно взлетела по истерзанным нервам Вирги вверх к плечу и дальше по шее в мозг. Профессору стало страшно, что привести руку в порядок уже не удастся. Он вышел из палатки под белое солнце пустыни, плоской, ровной, уходящей в вечность, и увидел Майкла, сидевшего на земле почти на том же месте, что накануне ночью. Щурясь от ослепительного света, Майкл высматривал что-то в бескрайних просторах.
Вирга огляделся. И надобность в объяснениях отпала.
У горизонта, где они видели ночью костры, в облачном небе, свивая кольца, как гнездо гадюк, клубился черный дым, густой, тяжелый, словно там взорвалась исполинская бомба. При виде этой зловещей картины, в предчувствии грядущих событий Виргу пробрала дрожь. Он смотрел, как потоки воздуха разносят дым по небу, понимая, что вскоре к ним донесет его тошнотворный запах.
— Что это? — спросил он.
— Город, — ответил Майкл.
— Они разрушили свои дома? Как они могли?