Я вспомнил про прудик и, сопровождаемый Натом, полчаса плескался в ледяной воде. Потом снова постирал свои вещи, разложил их на камнях и немного позагорал голышом. Стесняться здесь было некого. Братья и Айман также искупались и постирали свои вещи. Я уже чувствовал себя хорошо и настаивал немедленно двинуться в путь, но согласился с доводами Ната, что через несколько часов начнет темнеть, а лучшей стоянки на ночь, да еще с питьевой водой, нам не найти.
Так как имелось время и делать было нечего, я уговорил Ната пойти по грибы. Вначале африканер долго не мог понять, что я собираюсь искать, а когда понял — то пришел в ужас.
Грибы! По мнению Ната, все были ядовитые, да и встречались крайне редко. Их африканеры не ели от слова «вообще». Негры грибы использовали, но они их тоже не ели, а курили, высушив и измельчив. После такого они впадали в транс и общались с духами. Так выходило со слов Ната.
Я вспомнил татуированного негра и его подельника, курившего марихуану в Питермарицбурге, где мы с Айманом очнулись в ангаре с кандалами. Может, и у них в марихуану были подмешаны грибы, потому что вели они себя неадекватно.
Мы почти два часа облазили все участки леса поблизости от нашей стоянки, но, кроме плесени на влажных от ручейка скалах, ничего, напоминавшее грибы, не нашли. Вернувшись, я растянулся у костра, который почти погас. Но угли еще тлели. Я, подкинув пару веток, снова увидел язычки пламени. Костры я любил еще со времен поездок к деду, когда он меня учил плавать. Дед всегда разжигал костер, чтобы я мог согреться.
Ноги гудели, последствия отравления еще не прошли. Вечером Айман нашел на скале плоский кусок плитняка размером с большую сковородку. Хорошенько промыв его в воде, он пристроил плитняк на камнях вокруг костра. Дождавшись, пока камень хорошо нагреется, смазал его верхнюю поверхность жиром из брюшины убитого дукера. Потом, нарезая тесаком плоские куски мяса, стал его жарить, переворачивая, чтобы не подгорело.
Вкус был шикарный и отличался в лучшую сторону от прежнего мяса на ветках. Когда мы наелись, он снова повторил эту процедуру, нажарив мяса столько, чтобы хватило на пару дней. Он охладил его в ручье, затем обсыпал солью и завернул в тряпицу. Воду мы пили вдоволь и сейчас ложились, распределив часы охраны, с полным пузом и умиротворенные.
Ночь прошла спокойно. Лес, как всегда, жил своей жизнью. Слышался плач, который Нат определил как «игры шакалов», где-то далеко был слышен душераздирающий крик птицы, оказавшейся бородачом, любящим предгорья. Лая и визга павианов мы не слышали, преподанный урок они усвоили и убрались с этих мест.
Утром, наскоро перекусив холодным мясом — очень не хватало перца и хлеба — напились вволю и сменив запас воды в бутылках, снова двинулись в путь.
Солнце только всходило над верхушками холмов, когда мы, в боевом порядке, с винтовками на плечах вошли в очередную лесную чащу и начали подъем по склону, надеясь завтра к вечеру выбраться из осточертевших гор.
Глава 19. По долинам и по взгорьям
Может, отдых подействовал на нас, а может, причина была в сытной мясной еде, но до обеда мы шли быстро и без отдыха. Несколько раз Нат останавливался и, сверяясь с солнцем, корректировал наш курс. Голые скалы, резко контрастировавшие с живописными холмами, попадались теперь чаще. По большей части они были полностью лишены растительности, лишь порой на них росла невзрачная низкая трава, похожая на мох. Может, это и был мох, проверять не имелось ни времени, ни желания.
Остановились мы лишь пополудни. Нат раздал по половине обычной вчерашней порции из запасов Аймана, мотивируя это тем, что патроны надо беречь и что охотиться будем лишь при крайней необходимости. Прожевав свой паек, которого хватило лишь раздразнить желудок, я спросил у Ната:
— Почему нам по дороге не встречаются бананы, кокосы и другие экзотические фрукты?
— Тут не самый подходящий для них климат, хотя они все равно они растут. Здесь чаще встречаются равенала, масличные и саговые пальмы. Но, когда перейдем гряду, на той стороне горной цепи будут фруктовые культуры. Правда и хищников там больше, — ответил африканер, растирая шею.
Сегодня нас атаковала непонятная настойчивая мошкара, отделаться от которой удалось, лишь втерев сок листьев одного дурно пахнущего растения. Правда, сок, уменьшая чувствительность кожи, вызывал странное онемение. Но эту неприятность было легче перенести, чем мошкару, которая лезла в глаза, уши, нос и рот.