— Айман, брось, где я тебе муллу найду в этих саваннах? — пытаюсь уломать сомалийца, но только отпирается.
Ну и черт с ним, не хочет и не надо, оставляю парня в покое. Нас зовут отведать мясо. Пока идет трапеза, Нат вновь общается с вождем.
— У них принято, что выбирает женщина, таковы их традиции. Кроме того, каждая женщина, когда она может забеременеть, поэтому выбирать будут она. И в этом есть логика, — африканер замолкает.
— А если женщина не понравится, отказаться можно? — задаю я вопрос.
— Можно, но это считается оскорблением. Насчет тебя, Алекс, — Нат интригующе держит паузу, — тебе, как победителю льва, разрешено выбрать самому.
«Бинго!» — еле сдерживаюсь, чтобы не прокричать это вслух. По крайней мере, мне не придется спать со старухой. Для меня выбор очевиден.
Быстро перекусив, возвращаемся в хижину, нетерпеливо ждем. Буквально минут через десять к нам заглядывает негритянка лет тридцати, с голой грудью и с шикарными бедрами. Обведя всех взглядом, останавливает свой выбор на африканере, кокетливо зовет его рукой. Приосанившись, со словами «ребята, я пошел», — Нат исчезает вместе с негритянкой.
Дважды подряд выбирают Аймана, который отрицательно качает головой, не отвечая на призывные телодвижения местных красавиц, которые нереально хороши. Уходит Пит, уведенный за руку молодой и симпатичной вдовой, если судить по ее способу укладки кос. Затем приходит очередь Кевина, которому не очень везет: негритянка симпатичная, на голове сложная конструкция из волос и кусков шкуры, явно в возрасте, грудь немного висит, кожа кое-где сморщена.
Снова выбирают Аймана. Этот идиот вновь отказывается. Очень молодая и явно обиженная девушка выскальзывает в дверь. Снаружи слышны возбужденные голоса. Через минуту трое полуголых негритянок, в которых я узнаю тех, кому отказал сомалиец, дикими и очень злыми кошками врываются в хижину и, преодолевая отчаянное сопротивление Аймана, уносят его на руках.
Я сижу, охренев от ситуации. Победитель льва, самый красивый и светлый парень на сто миль вокруг не выбран ни разу! Я думал, что мне придется отбиваться от желающих, а в мою сторону даже не посмотрели. От обиды даже защипало в горле, ну что за несправедливость?
У входа слышу голос вождя, который о чем-то быстро и певуче разговаривает с невидимым мне собеседником, потом его голос затихает. Маленький факел из жира в тыквенной плашке освещает комнату, где я сижу в полном одиночестве и со звенящими от желания яйцами. Пламя светильника пляшет от дуновения воздуха.
Поднимаю опущенную голову. Передо мной стоит черно-красная богиня Эну. Одним движением она скидывает с груди кусок шкуры, вторым избавляется от набедренной повязки… Точеное медное тело, на котором играют блики огня, стройные ноги, плоский живот и словно вылепленная из тёмно-красного гипса грудь.
Абсолютно не стесняясь своей наготы, девушка становится рядом со мной на колени, обхватывает теплыми ладонями голову.
— Але-е-екс…
Глава 21. Эну
Я схватил девушку в объятия, но она мягко освободилась и певуче пропела пару фраз: в хижину почти сразу вошли две девушки, и я вначале опешил, думая, что предстоит групповуха. Но увидел в руках у одной большую шкуру, а у второй — несколько тыквенных сосудов. Первая девушка положила шкуру на пол и вышла, чтобы через несколько минут вернуться с небольшим металлическим листом, на котором тлели угли. Я с интересом наблюдал за происходящим, тем более что Эну призывала меня жестами проявить терпение. Лист поставили в центре хижины, затем одна из девушек набросала веточек на тлеющие угли, вторая посыпала порошком из принесенного сосуда. Приятный, пахнувший апельсинами дым стал заполнять хижину. Эну присела очень близко к углям и позвала меня. Когда я подсел, подскочившие девушки сняли с меня рубаху и, несмотря на мое сопротивление, освободили от шорт. Увидев под ними вторые нательные плавки-шорты, девушки прыснули от смеха, певуче перебросились фразами и освободили от этого предмета гардероба.
Увидев меня в полной боевой готовности, девушки снова рассмеялись, похлопывая Эну по плечам и показывая на вздыбленное естество. Я присел рядом с девушкой, стараясь ногами прикрыть паховую зону. Эну придвинулась вплотную, и в следующую секунду нас накрыли шкурой.
Дым щекотал ноздри, я даже несколько раз чихнул. Запах был очень приятный, не раздражающий. Угли были прямо передо мной, от них исходил жар, и я чувствовал, как начинаю потеть. Пару раз с нас снимали шкуру на несколько минут, и я хватал воздух, пытаясь надышаться, потом шкуру снова накрывали. Через десять минут я почувствовал, как пропотел насквозь: струйки пота сбегали по спине, каплями срывались с кончика носа, сбегали по животу. После такой тепловой сауны даже моя ненормальная готовность к сексу немного сдалась, приняла полубоевую готовность. Шкуру сняли и девушки занялись нами активно, словно тайские массажистки. Предметом, похожим на костяной гребень без зубьев, тщательно прошлись по всему телу, выгоняя оставшийся пот. Даже в тусклом свете я видел, как посветлела моя кожа. А кожа Эну, наоборот, стала немного темнее.