— Угайя? — спросила она снова, когда я дошел до нее. Блин, «угайя», конечно, хорошо, но вчера я сжег на ней несколько тысяч калорий, которые мне хотелось восстановить.
— Угайя, — тупо повторил я, чтобы не разочаровывать ее, и вспомнил анекдот, где каждый раз мужу, вернувшемуся с работы, жена вместо ужина предлагала секс. В конце концов мужик начал бегать к соседке, чтобы покушать, хотя обычно к соседке бегают по другому поводу.
В хижине голод пропал, а процесс «угайя» растянулся на полтора часа. Лишь услышав, что вся деревня проснулась, а от костров потянуло жареным мясом, девушка химба решила, что пока хватит. Набросив шкурку на грудь и повязав набедренную повязку, она выскользнула за дверь.
Нат вломился ко мне без стука и предупреждения:
— Как ночь, Алекс? — вяло поинтересовался он, окидывая глазами скудное убранство, и только потом заметил следы мази и красные разводы на мне. Его глаза расширились от удивления, но от вопросов африканер удержался.
— Нормально. Скакали до утра на животном святого Бенедикта без седла и без уздечки, — выдал я фразу с «Декамерона», которую запомнил после прочтения.
Африканеру она показалась остротой номер один в мире: он смеялся несколько минут, хлопая себя по ляжкам и чуть не задыхаясь.
— А как у тебя прошел процесс осеменения представительниц местной деревни? — на мой вопрос Нат только кивал, продолжая хохотать. Отсмеявшись, африканер вытер выступившие слезы:
— Крепись, Алекс. Эти негритянки — горячие штучки, еще двое суток нам придется безвылазно кувыркаться. Они верят, что только три ночи подряд способны гарантировать зачатие. Выходить из хижины можно только поесть и справить нужду, кстати, они это делают в реке, точнее, в маленькой протоке, где нет крокодилов.
— В курсе, — буркнул я, думая над тем, что еще двое суток таких любовных игр приведут к мозолям на определенных частях тела.
— Ну, я думаю, что трое суток мы продержимся, покушаем нормально, мяса у них теперь вдоволь, при необходимости парни подстрелят живность, а потом двинем дальше, — Нат, уходя, подмигнул мне, чуть не столкнувшись с Эну, которая нырнула в хижину с двумя огромными кусками мяса на большом зеленом листе.
Поставив передо мной еду, девушка скромно отошла и села в угол:
— Маин, — она показала рукой.
— Иди сюда, — позвал я ее, — маин Эну!
Она посмотрела на меня испуганно и отрицательно покачала головой. Вот так новости! Мужчину для секса выбирает женщина, но кушать вместе с ним ей нельзя? Что за чушь! Поднявшись, подошел к девушке, протянул руку: она доверчиво вложила розовую ладошку в мою лапу. Чуть ли не силой подвел ее к мясу и усадил рядом с собой, взял один кусок и вложил в руки. Эну даже вздрогнула, но взяла, опасливо смотря в сторону двери.
— Кушай, маин! — придал голосу чуть строгости.
Девушка, поколебавшись, вонзила зубы в мясо. Сев рядом, я взял второй кусок. Мясо было чуть недоварено и недосолено, но вполне съедобно. Когда я управился, Эну проронила.
— Маин? — теперь в голосе была вопросительная интонация.
Я кивнул. Лучше наесться впрок, особенно перед скачками без седла на определенном животном. Девушка на этот раз вернулась быстрее, но куски были на костях и поменьше. И вновь пришлось немного прикрикнуть, чтобы она принялась за еду. На десерт было кислое молоко, которое она уже выпила без колебаний.
— Угайя? — голос Эну вырвал меня из полудремы. Кусок шкуры с груди был уже снят, руки на набедренной повязке, стоит мне моргнуть — и она слетит.
— Угайя, — зарычал я, валя девушку на себя.
Ловко вывернувшись из объятий, она скинула набедренную повязку и оседлала меня, как заправская наездница. Никогда в своей жизни не видел девушку, с такой страстью и искренностью отдающуюся сексу.
Потом мы лежали на шкуре, а она пела мне песню, именно песню, слова лились как волшебное журчание ручейка, под которое я уснул. Усталость брала свое.
Проспал я почти до вечера, а когда проснулся, Эну не было, но она моментально появилась, стоило мне немного пошуметь, словно караулила снаружи.
— Агибондо?
Упс, новое слово. Поняв по моему лицу, что смысл остался мне непонятен, девушка показала, присев, что это значит «сходить в туалет». Особого желания не было, да и идти в ночной темноте желания не было, вдруг там змеи. При мысли о змеях появилась слабость в коленках.
— Агибондо, — решительно подтвердил я.
Вот уже три ключевых глагола языка народа химба мне знакомы, можно здесь всю жизнь прожить, просто знай себе, когда говорить: «Угайя, Маин и Агибондо». Девушка снова проводила меня к реке. Сколько ни смотрел, я не заметил посторонних. Может, здесь определенные часы у каждого, а гостям отдают право выбора времени. Сорванные с кустарников листочки были так себе заменой туалетной бумаги, но водой из протоки удалось вполне прилично соблюсти меры гигиены.