Чабонг оказался маленьким городком с населением около семи тысяч, состоящий из домов типа бунгало, разбросанных по холмистой равнине. Зато имелся аэропорт и единственная больница на сто километров вокруг. Своим появлением город был обязан алмазному руднику, открытому еще в начале двадцатого века. При упоминании слова «алмазный рудник» я скривился, слишком были неприятными воспоминания. Все это рассказывал бородач Лебаннер, въехав в город и подъезжая к своему дому. Дом его был типичен для домов белых в Африке: построенный из дерева с использованием гипсокартона, с большой открытой верандой и резными ставнями на окнах. Крыша была из мягкой черепицы, при здешнем климате железо махом бы превращало дома в душегубки. На веранде стояла женщина лет сорока с хвостиком, тревожно вглядывающаяся в подъезжающую машины.
Было ощущение, что я попал на съемки фильма про середину двадцатого века: волосы женщины уложены такой характерной дулькой, сама она одета в длинное, до пят, белое платье и цветастый передник на тесемках.
— Жан, кто эти люди? — спросила она, едва муж вылез из машины.
— Вивьен, дорогая, это наши соотечественники с ЮАР. Их преследовали негры и они сбежали от них. Собери нам, пожалуйста на стол, наши гости очень проголодались.
— А этот, смуглый, очень похож на негра. Он точно не негр? — подозрительность Вивьен зашкаливала.
— Это наш друг! поверьте, он отношения к этим негодникам не имеет! Позвольте представиться, Натаниэль Ловейн, мои племянники, Пит и Кевин, это, — Нат показал на меня и Аймана рукой, — наши друзья из России, мистер Александр и Айман, которые после кораблекрушения оказались в ЮАР и на своей шкуре испытали отношение к белым.
— Очень приятно, месье Ловейн, — женщина церемонно наклонила голову, — я урожденная Вивьен Дербур, а моего мужа, Жана Лебаннера, вы полагаю уже знаете.
— Вивьен, дорогая, может, не будем держать гостей у порога, — по просящему голосу Жана стало понятно, что не он здесь хозяин.
— Конечно! Жан, проводи их в гостиную, я сейчас же приготовлю для них ванну. Думаю, что полчаса голода стоят, чтобы еду принимали, уже помывшись и приведя себя в порядок.
Крепкий бородач не нашёлся, что ответить, и пожал плечами, встретившись со мной взглядом. Дескать, такие они, эти женщины.
Ванну мы принимали по старшинству. Увидев себя в зеркале, я не сразу понял, кто это. На меня смотрел молодой мужчина с осунувшимися скулами, заросший многодневной щетиной, весь чумазый и грязный. Но не это меня удивило. Если раньше я видел в зеркале молодое лицо с веселым, даже бесшабашным выражением, то теперь на меня смотрел зрелый мужчина с печалью и болью в глазах.
Я быстро помылся и надел предоставленные хозяином чистые футболку и шорты. Трусов не имелось, да и желания не было одевать чужое. Когда братья и Айман также искупались, мы с Натом уже рассказали всю историю наших приключений. Жан сидел, открыв рот, а Вивьен, успевая вставить пару резких выражений в адрес черных, попутно накрывала на стол.
Несмотря на свой характер, жена Жана была отменной хозяйкой. За час она успела приготовить луковый суп с мясом индейки, который мы уничтожали со скоростью света.
— Ничего вкуснее в жизни не ел! — я действительно очень редко пробовал в своей жизни такую вкуснотищу. — Это французская кухня, мадам?
Вивьен расцвела то ли от похвалы в свой адрес, то ли от того, что я верно уловил в ней французские корни.
— Да, месье. Это луковый суп. Но, за неимением говядины, мне пришлось использовать индейку.
Я еще раз отметил высочайшее качество приготовления пищи и гостеприимство хозяев. Женщина бросала на меня такие благодарные взгляды, что я поневоле начал опасаться, что и с нее мне придется снимать какое-нибудь очередное проклятие путем вхождения и опустошения.
После сытного обеда Жан предоставил нам возможность побриться, сам он носил пышную бороду даже в таком жарком климате.
Переговорив с кем-то по телефону, бородач сообщил, что через два часа в мэрии соберутся жители городка из числа нормальных белых и что нам предстоит рассказать им свою историю заново.
— Люди помогут вам! — с жаром заявил он.
Мы уже рассказали Жану, что в наших планах добраться до Габороне и попасть в российское посольство. Выпив по чашке отменного кофе перед отъездом, мы тепло попрощались с Вивьен, не планируя больше возвращаться в обратно. Она всех поцеловала в щечку, даже Аймана, к которому относилась настороженно. Ее губы чуть дольше задержались на моей выбритой щеке, подтвердив мои подозрения: женщина не казалась удовлетворенной. Может, Жану переключить свое внимание с бороды на райские кущи своей пока еще благоверной?