— Разрешите идти?
— Идите.
Проводив взглядом Проскурнова, Чурилов устало откинулся на спинку кресла. Он уже не помнил, когда он в последний раз спал с выключенным телефоном, когда мог позволить себе уйти в отпуск. Если так работать, то и до пенсии не дотянуть, какая тут кругосветка на корабле, обещанная им жене, которая все эти годы терпеливо ждала мужа с работы, видя его всего несколько часов в сутки.
Проскурнов вернулся. В приемной, болтая с секретаршей, ждал Никитин.
— Пойдем, Володя, — генерал прошел и сел за стол. — Операция по возвращению Светлых одобрена, назовем ее «реконкиста». Приступать к выполнению. У тебя день, чтобы получить фото и сделать паспорта, определи маршрут и вылетай. Если будет провал, Володя, надеюсь, у тебя хватит ума покончить жизнь самоубийством, — Проскурнов усмехнулся, и Никитин не понял, это шутка или угроза.
Попрощавшись, он вышел из кабинета. Теперь он был на коне, главное, не загнать лошадь и не вылететь из седла.
Глава 27. Возвращение домой
Два дня мы находимся в посольстве. Для нас конференц-зал превратили в комнату отдыха, где мы смотрим фильмы, едим и спим. Мыться приходилось в душевой для персонала. Нам отвели часы, чтобы лишний раз не пересекались с сотрудниками посольства. Нашим опекуном является Смурнов Петр, помощник посла.
Мне даже удалось один раз пообщаться с самим послом, Сергеевым Алексеем Алексеевичем, который оказался вполне приятным мужчиной пятидесяти лет. Высокий и упитанный шатен, передвигался он очень быстро и бесшумно. Наверняка из бывших сотрудников. До этого он работал послом в Замбии. В принципе, эти две страны мало чем отличались. Поинтересовавшись, как нас приняли, хорошо ли кормят и есть ли у нас пожелания, он утратил интерес к моей персоне, сославшись на занятость.
Смурнов теперь был, скорее, моим помощником, чем помощником посла. Целыми днями я гонял его по поручениям, ссылаясь на государственную необходимость. Мои товарищи, не обременённые душевными муками от предстоящего возвращения на Родину, отдыхали и наслаждались жизнью. За два дня мы дважды были в городе с молодым человеком Дмитрием, вероятно, отвечавшим за безопасность.
Мы погуляли в центральном парке, покормили водоплавающих птиц, бесцельно послонялись по берегу озера Нгами, что вплотную подступает к столице Ботсваны.
Само название «Ботсвана» означает «страна тсвана», негритянского народа, который проживает в ЮАР даже больше, чем в самой Ботсване. После зулусов это второе, самое безжалостное по отношению к европейцам племя на территории ЮАР, но здесь они вели себя весьма приветливо и миролюбиво. Вообще Ботсвана, по словам Дмитрия, самое миролюбивое государство в Африке, практически никогда не воевавшее и с низким уровнем преступности. В это было трудно поверить, когда встречали на улице огромных двухметровых черных с накачанной мускулатурой. Наши африканеры сразу напрягались, но негры проходили мимо, одаряя нас белоснежной улыбкой.
Габороне — это город музыки и танцев, неназойливые африканские мотивы и мелодии были везде. В кафе, на площади, в парке мы часто наблюдали картину, как пара молодых девушек и парней, внезапно сорвавшись с места, начинали танцевать под мелодии из телевизора, телефона, а иной раз и просто напевая ее сами. Практически половина из проходящих мимо присоединялась к зрителям, аккомпанируя хлопками в ладони.
Мы уже собирались лечь, когда появился Смурнов и попросили меня пойти с ним. За эти два дня дважды звонил Никитин, подтвердивший, что все мои условия приняты и что его надо ждать с документами буквально на днях. Вслед за Смурновым я прошел в комнату, где в компании Сергеева находился парень, в белой рубашке и черных классических брюках, с кейсом в руках.
Одного взгляда мне хватило, чтобы воссоздать картину встречи с ним в Аммане у российского посольства. При виде меня парень улыбнулся и протянул руку:
— Здравствуйте, Александр.
Проигнорировав протянутую руку, я молниеносным движением ударил его в подбородок. Посол даже не понял и не увидел моего движения. Для него гость из конторы встал, протянул руку — и рухнул на пол. Смурнов бросился к упавшему Никитину, брызнул на него водой из кулера и шлепнул по щеке.
— Петр, не так надо, — я отстранил Смурного в сторону и влепил Никитину хлесткую пощечину, оставившую отпечаток пальцев на щеке. Он дернулся, открыл глаза и попытался вскочить, но не мог удержать равновесия и, в попытках устоять на ногах, сорвал жалюзи на окне. Секунд через десять его взгляд прибрел осмысленное выражение.