До вылета в Москву было меньше двух часов, и мы толком даже не успели осмотреться, когда объявили посадку. И снова началось обратное сканирование, осматривание и обнюхивание, но уже прилетающих пассажиров. На мой взгляд, досматривали тщательнее. В зале ожидания перед воротами «13» — надо же, какое число — собралась внушительная толпа россиян, за час до вылета успевшая занять очередь на посадку. Меня всегда удивляло именно это: зачем занимать очередь и терпеливо стоять целый час? Всех посадят на самолет, без вас он не улетит!
Но такова наша ментальность, привыкшие всего добиваться в очередях, мы по-прежнему являемся заложниками своего прошлого.
Впервые за последние семь месяцев на меня обрушилась русская многоголосица, радуя и оглушая своими подробностями. Пожилая пара жаловались на свои болячки, платиновая блондинка с перекаченными губами советовала по телефону подруге день рождения отметить непременно в «Домашнем очаге» в Одинцово, двое парней обсуждали сиськи еврейских проституток в Старом Городе Иерусалима, бегали и визжали дети, солидный мужчина в черном костюме оправдывался от яростно наседавшей на него мегеры, видимо, являющейся его женой по совместительству.
Когда объявили посадку, хвост из людей пришел в волнение, слышались упреки в нарушении очереди. Мы дождались, пока площадка опустеет, и спокойно прошли по рукаву в самолет, снова в боинг-737.
Рейс был аэрофлотовский. Это не реклама, но еда была вполне сносная, чем немало удивила Ната, привыкшего летать голодным. Из-за Сирии приходилось делать крюк, мы летели над Средиземным морем. Над Кавказом облачность не давала ничего видеть.
Нат смотрел на поля, леса и озера, проплывающие внизу, на огромные нераспаханные площади земель и восхищенно качал головой.
— Алекс, там внизу все или черное или зеленое. Неужели эти земли лежат без хозяина?
— Нат, ты видел только мизерную часть, плодородные земли у нас тянутся на тысячи километров без человеческого жилья, было бы только кому работать.
— Насколько велика Россия в сравнении с ЮАР?
Я переадресовал вопрос Никитину, который, произведя в уме расчеты, ответил Нату на отличном английском:
— Примерно в пятнадцать раз.
Африканер замолчал, ошеломленный цифрой, он привык считать свою страну огромной, а тут ему такое выдают. Солнце склонялось за горизонт — еще час и наступят сумерки — когда самолет начал плавное снижение. Я глянул вниз: города-спутники Москвы высились многоэтажками в лесных массивах, вдалеке мелькнула речка.
— Нат, мы практически над столицей. Смотри, вон это Москва, — показал я африканеру, который с этого момента плотно оттер меня от иллюминатора.
Когда, снижаясь и заходя на посадку во Внуково, мы захватили край города, он, ошеломленный размерами, спросил:
— Это все Москва?
— Нет, мой друг, это только часть Москвы.
Самолет коснулся колесами дорожки и покатился, подрагивая. Взревел реверс двигателей, самолет сбросил скорость и аккуратно покатил на стоянку.
Вопреки моим ожиданиям, нас не прикрепили к рукаву. Выйдя на трап, я понял почему. В тридцати метрах от нас стояло три джипа Лексус в сопровождении полицейской машины с включенной мигалкой. Мы спустились по трапу. Пассажиры спешили попасть в автобус, мы же, ведомые Никитиным, подошли к джипам. Трое плечистых здоровых парней в костюмах обменялись рукопожатиями:
— Добро пожаловать домой, Александр, садитесь в машину со мной, — один парень отделился от троих, — ваши спутники поедут за нами в другой машине.
Он махнул рукой, и двое парней рассадили моих товарищей в один из джипов, с ними сел и Никитин.
— Садитесь, — парень открыл мне дверь.
Я не торопился. Спросил:
— Почему я еду отдельно?
— Потому что я хотел с вами поговорить с глазу на глаз, — голос из машины показался знакомым.
Мужчина лет шестидесяти с военной выправкой легко выпрыгнул на асфальт дорожки.
— Позвольте представиться, Проскурнов Виталий Иванович! Вам не кажется, Александр, что вы нам серьезно задолжали и пора платить по счетам?
Не отвечая на провокационный вопрос, я сел в машину, и мы резко рванули с места.
«Что может быть хуже саудовского принца, сомалийских пиратов и нацистов-негров?»— я безмятежно развалился на сиденье, а машина стремительно несла в старую новую жизнь. По бокам пролетал смешанный березово-хвойный лес, а в голове пролетал длинный путь, что мне пришлось проделать, чтобы вернуться домой.
— Нет красивее природы чем родная, Александр? — голос генерала вырвал меня из задумчивости: интуитивно посмотрел в окно и почувствовал как что-то кольнуло в шею. Удивленный повернул голову и встретился взглядом с Проскурновым, его губы расплылись улыбке: