Через какое-то время снова приблизилась Дроссельмейер, впервые за всё время улыбнулась, но небрежно и покровительственно, как с утра до вечера точно исполнявшему приказы слуге.
— Простите, Вадбольский, вас решили не называть, чтобы не смазывать нашу великую победу суфражизма.
Я отмахнулся.
— Пустое.
— Это для вас пустое, — сказала она тем же холодноватым голосом, — а для нас подвиг. Да и если сказать всё, как было, сразу упадет всё значение женской победы!.. Позвольте, я сяду?
Я в изумлении вытаращил глаза.
— Прошу вас, графиня. Вы же хозяева жизни, чего спрашивать у несчастного баронета?
Она грациозно опустилась в соседнее кресло, с грустью покачала головой.
— Всё-таки обиделись? Поверьте, и Глориана переживает, хоть и не показывает этого, и никогда не признает.
— Тогда чего я здесь?
— Как участник, — пояснила она. — Дескать, без мужчины нас бы вообще не пропустили в Щель Дьявола. А так вы были с нами, но больше как носильщик… простите, и как слуга. Но это официальная версия. Это значит, и вы подвергались всем опасностям, так что вполне разделяете с нами славу и награды.
Я кивнул в сторону торжествующих суфражисток, что едва не качали Глориану и Анну Павлову.
— В самом деле?
Она чуть отвела взгляд в сторону.
— Да-да, наша победа несколько преувеличена… во имя торжества идеи. Это слова не мои, именно Глориана так сказала и заявила, что в следующий раз мы должны сделать больше, чтобы это не выглядело случайностью, а было действительно нашей победой.
Я широко улыбнулся.
— Расслабьтесь, графиня. Я нисколько не обижен. И прекрасно понимаю все трудности суфражизма и вижу, как вам непросто бороться с косностью.
— Спасибо, — обронила она с чуть меньшей холодностью, но пока ещё без тепла в голосе.
— Но всё-таки, — продолжил я, — предостерег бы заходить в Щель чисто в женском коллективе. Это неправильно. Вы что же, хотите жить в отдельном человечестве, где только женщины? Начните ходить в Щель Дьявола в смешанных группах. Не хотите со мной, возьмите более умелого бойца.
Она посмотрела на меня очень внимательно, но в ясных глазах я всё ещё видел следы неловкости благородного человека, которому бывает стыдно даже перед собакой.
— У нас нет никого лучше, — обронила она тихо. — Это мнение не только мое, но и Глорианы с Анной. Ой, граф Каменев Лев Борисович направляется в нашу сторону и смотрит на вас!.. Простите, я вас покину. Похоже, вы его заинтересовали.
Она быстро упорхнула, а к моему столику приблизился с бокалом вина солидного вида господин в мундире статского советника, то есть нечто среднее между полковником и генерал-майором. Это высшая группа старшего дворянства «хотя бы и низкой породы были», а дети получают потомственное дворянство, так что это важная фигура, я подобрался и смотрел на него со всевозможным почтением.
Он тяжело опустился на свободный стул, сделал глоток вина, довольно крякнул.
— Хороший здесь винный погреб, — произнес он довольно. — А вы, юноша, что пьете?
Я ответил со всей вежливостью младшего перед старшим:
— Предпочитаю не пить. Не хочу омрачать алкоголем счастье созерцать столько видных и замечательных людей, ваше высокородие.
Он хмыкнул, посмотрел на меня оценивающе совершенно трезвыми глазами, хотя лицо от выпитого уже приобретает буряковый цвет.
— Ну и как вам?
— Этот прием? — уточнил я.
Он усмехнулся.
— Вы знаете, о чём я. Все только и говорят, что блистательная Глориана возглавила отряд и провела его в Щель Дьявола, куда раньше ходили только мужчины, да и то самые умелые и отважные.
— Ей вся и слава, — ответил я покладисто.
— А вам? — спросил он. — Не обидно?
Я посмотрел на него в изумлении.
— Почему?
— Ну… женщина… командует, указывает вам…
Я сдвинул плечами.
— Екатерина Великая правила всей громадной империей, ваши славные деды и прадеды не считали оскорбительным ей подчиняться и выполнять указания женщины.
Он усмехнулся.
— Так то Екатерина… Она была единственная такая.
— Глориана тоже единственная, — ответил я.
Он посмотрел на меня пристально.
— А-а… так вы не такой уж и ярый суфражист?
Я покачал головой.
— Отношусь к самцам, а мы везде доминанты.
— Доми… нанты?
— Это латынь, — пояснил я. — Обожаю латынь. Dominans — главенствующий, главный. Но если какая-то выдающаяся женщина превосходит в чём-то каких-то…