В какой-то момент подошла, спросила хитреньким голоском:
— Ну как вам?
В Академии ей не до меня, но мы вместе побывали в Щели Дьявола, это сближает, к тому же светский прием, все раскланиваются и руками так это плавно, как в Лебедином озере, я приподнялся и отвесил церемонный и почти церемониальный поклон.
— Быть подкаблучником?.. Иногда под женщиной быть совсем неплохо!
Она сделала вид, что не поняла подтекст, уточнила:
— Самолюбие не гнетет?
— Какое может быть у нищего баронета самолюбие? — спросил я. — А вы ещё не возжелали побыть моей повелительницей?
Она спросила с интересом:
— Это как?
— Ну…зата́щите меня куда-нить в угол, начнете лапать, зажимать, а я буду тихо стонать насчёт не надо, ох как же стыдно, барышня,прекратите… а вы меня всё щупаете, щупаете…
Она хихикнула, сказала тихонько:
— Ну вот не поверю, что Иоланта так делает!
— Не даюсь пока, — сообщил я пугливым шепотом. — Девственность свою берегу, у меня окромя неё ничего нет, но боюсь, моя крепость скоро рухнет под напором победительницы.
Она хихикнула снова.
— Да, у неё хороший напор, она же француженка! Но вы уж держитесь, баронет!
— Для вас продержусь, — заверил я преданно. — Только вам позволю…
К нам подошел высокий и очень массивный мужчина с пышными усищами, поинтересовался мощным басом:
— О чём в наше неспокойное время могут беседовать юная барышня и молодой человек, га-га-га, как не о судьбах Отечества?
Хорошо сказал, отметил я. Барышня и человек! Глориана такого с костями сожрет. Если, конечно, заметит случайную или не случайную оговорку.
— Да вот, — сообщил я покаянно, — графиня рассказывает забавные случаи с поручиком Ржевским. Да так здорово…
Павлова сделала большие глаза, я усмехнулся и сказал доверительным тоном:
— Она стесняется повторить, но я же вижу, вы человек свой, вам я перескажу…
Он взорвался хохотом после первого же анекдота, замаскированного под случай, всё-таки поручик Ржевский уже известен и в высшем свете. После второго ржал и топал ногами, гости начали оглядываться, а когда я рассказал третий, он рухнул в кресло и тихо всхлипывал, лицо стало как кисель от хохота, знаками умолял меня пощадить и дать отсмеяться, пока не продолжать, а то он прямо тут и кончится.
Ещё двое из гостей подошли, любопытствуя, граф уже чуточку отсмеялся, я рассказал ещё парочку, выбирая самые пристойные, снова хохот уже троих и довольный рев, к нам потянулись остальные, а за ними и дамы.
Хорошо, знаю о поручике не меньше сотни, а вообще в памяти записаны все анекдоты мира, часть перелицую и тоже выдам как истории о бравом герое.
Подошла заинтересованная Глориана.
— Князь, — поинтересовалась она, — что с вами?
Он, вытирая слезы, сообщил ей с хохотом:
— Глория, милая… так вот как вы… ходите в Щель Дьявола!.. Эх… где моя молодость!… Буга-га-га!… Га-га-га, можно и по морде получить… бу-га-га… само отвалится!.. Га-га-га!
Часть третья
Глава 9
Со светских приемов принято разъезжаться каждый по себе, но Иоланта, опасаясь, что сиволапый баронет без её надзора что-то уронит, опрокинет или подожжет, решительно забрала меня с собой.
— Вы своими историями стали гвоздем приема, — сообщила она на лестнице в великом изумлении. — Не ожидала от вас… знаток Овидия!
— Я и Гомера знаю, — напомнил я. — Правда, не совсем лично.
Рухнув на заднее сиденье автомобиля, она с глубоким облегчением вздохнула.
— Пронесло…
Я поинтересовался заботливо:
— До туалета добежать успели?.. Хотя у вас столько платьев, могут и не заметить… Надеюсь, в следующую Щель Дьявола пойдете в этом платье.
Она сказала устало:
— Заткнитесь, баронет. Это вы могли… испачкаться, мы все трое за вас переживали. Я видела как подходил граф Каменев, а потом князь Гринвальд. А эта хитрая мымра Анастасия строила вам глазки!
— А чё, — сказал я, с трудом вспоминая, кто из женщин строил мне глазки, — норм девка. И сиськи на месте. Обе!
— Вы дурак, баронет, — повторила она. — К ней бесполезно, она охотится за парнями побогаче. Что вы ей говорили?
Я ухмыльнулся.
— О греческой поэзии.
— То-то её отшвырнуло, чуть о стену не убилась. Умеете вы женщинам нравиться.
Я повернул голову, всмотрелся в её лицо.
— Мы в расчете?
Она распахнула глаза, в самом деле красивые, посмотрела с обидой.
— Баронет, вы дворянин или купец?
— Я всё на свете, — согласился я. — Раз уж я человек простой, простодушный. Из берлоги.
Она хмыкнула.
— Пора вылезать.