Утром Иван не поднялся, кряхтя и с трудом разминая спину, а почти вскочил, размял плечи и спину, чего не делал, думаю, очень давно.
— А в самом деле, — сказал он с удивлением, — то ли отоспался, то ли ваше лекарство, барин…
— То ли ещё будет, — заверил я, сам воспрянув духом, вообще-то малость сомневался в своем умении. — За недельку придешь в себя. И будешь как новенький!.. Что у нас по карте?
— Завтра выедем к деревне, потом заедем в село, пополним припасы, а ещё через двое суток, если в том же направлении, попадется настоящий город… или городок, как считают.
Объясняя, он быстро разжег костер из почти погасших углей, сварил похлебку, закусили ломтями вяленого мяса с хлебом, и снова в путь.
Я тем времени прошёлся вокруг стоянки, сорвал верхушки с пары пучков травы с тычинками и пестиками, там самое ценное, Иван поднял голову, сказал с удивлением:
— Зачем?
— Целебное, — пояснил я.
Он покачал головой.
— Это же обыкновенный бурьян!
Я взглянул строго, поднял кверху указательный палец.
— Бурьян — это ценнейшее лекарственное растение, свойство которого ещё не раскрыты.
Он умолк обалдело, потом спросил осторожно:
— Но вам раскрыли?
— Старые книги, — напомнил я возвышенно.
Он вздохнул, покачал головой.
— Уже начинаю думать, а вдруг в самом деле не баронет, а вовсе граф?
— Правильно думаешь, — сказал я значительно и добавил: — Но почему только граф?
Он распахнул рот от изумления:
— Неужто, батюшки… князь?
Я таинственно улыбнулся и не ответил, но вид у меня был «бери выше, но сам не скажу».
Пока едем верхами, я посматриваю по сторонам, память услужливо сообщает названия и генезис всех деревьев, кустарника, даже травы, как только брошу взгляд в их сторону, хотя нужно ли мне знать, что вот та травинка с блеклым жёлтым цветочком называется календулой, по латыниCaléndula officinális из семейства астровых, то есть Asteraceae, и ещё семьдесят две страницы убористого текста как она размножается, когда начинает цвести и когда заканчивает, какой величины и формы плоды, как и чем пахнет, какие побеги, на что похожи, из чего состоят, какие у неё соцветия, а ещё около ста страниц описания внутреннего строения клеток и особенностей фотосинтеза.
Нужно как-то упорядочить эти знания, без Сети кажутся хаотичными, научиться их ранжировать, иначе утону и ничего полезного не извлеку.
Именно это скопление знаний, что из количества иногда переходит в качество, подсказало, вон там вперед в двадцати шагах от великолепного дуба может находиться закладка, или как её называли в старину, клад.
Девяносто два процента вероятности, сказала интуиция, очень уж удобное место, приметный издали дуб, недалеко от дороги, торчит из земли скала в пару саженей, до половины обросшая мхом…
А на чем основано, спросил я мысленно, на что тут же получил ответ, что сообщение основано на основе обработки семи миллионов данных, начиная от психологии человека, и заканчивая топографическими маяками.
Дескать, через семьсот шагов находится то, что называется кладом или схроном. Ну, скорее всего. Вероятность девяносто…
Я сказал мысленно, что если ошибется, я сотру все анекдоты, чтоб Алиса прониклась, как важно не ошибаться, а то совсем обнаглела. Интуиция должна быть безошибочной и выдавать результат сразу, как бы по наитию, без всяких рассусоливаний и сложных расчетов.
Иван встрепенулся, посмотрел по сторонам.
— Привал?
— Да, — ответил я, — что-то кони запарились.
— Ну ладно, — сказал он с сомнением, — я подберу место.
— Я сам, — сказал я и пояснил, — должен уметь что-то и сам.
Он усмехнулся, но ничего не ответил. Я повернул коня, тот повиновался охотно, там же кусты с молодыми веточками и просто шелковая трава, Иван вздохнул, но повернул коня следом.
Следуя инструкции, я как робот послушно и правильно расседлал коня, стреножил и пустил пастись, а сам вытащил из мешка лопатку и отошел от дуба на двадцать шагов в ту сторону, куда указывает интуиция, за которой стоит огромная проделанная работа суперкомпьютера в пластине под верхней костью черепа.
Когда я отошел от дуба на десяток шагов, и с лопатой в руках начал ковырять землю, Иван спросил насторожено:
— Что случилось?
— Корни, — пояснил я. — Нужные! Видишь, листья лиловые?.. Обычно серо-зеленые, а здесь, погляди, ну прям совсем, ага?. Значит, очень лечебные. Насобирали из земли и прочей природы много целебного. В продаже их найти трудно.
Он предложил:
— Я выкопаю!
Я отмахнулся.