Оба заметно напряглись, парень посмотрел с неприязнью, а девушка брезгливо поджала губы. Блин, мелькнула мысль, надо было сперва, а не потом в магазин готовой одежды. Здесь ей придается слишком большое значение. По ней судят по статусу, положению и даже образованию.
Кирилл Афанасьевич сказал светским тоном:
— Мои дети, Игорь и Наталья. А это сын моего старого друга из Сибири, Юрий Вадбольский.
Парень чуть наклонил голову, но в глазах я прочел: а, из Сибири, понятно, почему такой убогий, девушка холодно промолчала.
Антонина Ивановна сказала счастливым голосом:
— К столу, все к столу!.. Ужин стынет!
Я опустил зад на стул последним, так по этикету, посмотрел на главу дома, будем ли читать благодарственную молитву перед едой, я-то могу повторить любую и на любом языке.
Кирилл Афанасьевич взял нож и вилку, понятно. Петербург город светской культуры, церковных традиций слишком много, чтобы соблюдать все. За главой дома приступили к еде Игорь и Наталья. Антонина Ивановна сперва убедилась, что все принялись насыщаться, расцвела в довольной улыбке и тоже взяла вилку в одну руку, нож в другую, но всё ещё смотрела на всех нас, как наседка на птенчиков.
Вбежал запыхавшийся франт в витых бранденбургерах, пышные эполеты на каждом шагу подпрыгивают, с ходу бросил на меня удивленно-злобный взгляд, даже с шага чуть сбился, глаза сузились, а шерсть, как догадываюсь, на спине вздыбилась, как у самца при виде другого, что пытается отжать его кормовые угодья.
— Простите, — сказал он трагическим голосом, обращаясь к главе дома, — Дела, дела, столько дел!!!
И десять тысяч курьеров, договорил я мысленно, но смолчал. Кирилл Афанасьевич кивком указал ему на стол, франт торопливо придвинул стул и сел рядом с Натальей, но продолжал поглядывать в мою сторону уже злобно-растеряно.
Кирилл Афанасьевич кивком указал мне на широкое блюдо рядом с моей тарелкой.
— Рекомендую, — сказал он снисходительно. — Это мидии…
Я ответил вежливо:
— Да, это наши, дальневосточные, узнаю. У нас простой народ ест их «по-моряцки»: с лимоном, чесноком и водочкой, есть любители, что готовят супы, рагу, суфле, салаты и даже пасту. Благо мясо мидии можно отваривать, тушить в сливочных, чесночных, томатных и других соусах, жарить, коптить, мариновать, солить…
Франт на глазах наливался злобой, на меня бросал ненавидящие взгляды, Антонина Ивановна от изумления приоткрыла рот, а Кирилл Афанасьевич спросил со странным выражением:
— А вы, Юрий, как предпочитаете?
Я сказал легко:
— А я не перебираю, ем всё. Хотя у нас мидии подаются чуть светлее… и мягче.
Его щека чуть дернулась, сам видит, что мидии передержали в соусе, потому потемнели и стали чуть жестче.
— А что, — спросил он, меняя тему, — в вашем личном меню?
Я ответил с надлежащей скромностью, даже глазки притупил:
— Мне о разносолах думать рано, ваше превосходительство. Должен много учиться, много работать, преуспеть и служить Отечеству и Государю Императору. А кулинарию потом, когда буду стар и немощен, и других радостей не останется.
Франт, уже багровый от ярости, начал ещё и раздуваться, словно петух перед боем. Странно, вроде бы я его ничем не задел, не обидел, даже на ногу не наступил и в суп ему не плюнул.
Кирилл Афанасьевич посмотрел на меня странно, медленно кивнул, не сводя с меня взгляда.
— Очень правильные речи. Слишком много молодежи опускается до низменных удовольствий. А как вы?
Я ответил подчеркнуто твердо, как истинный дворянин, защитник интересов Его Величества Государя Императора, а также ещё и Отечества:
— Это слишком простые удовольствия, ваше сиятельство! Предпочитаю более высокие, полученные от решения трудной задачи или выполнения трудного дела. Даже усталость от тренировки с мечом или шпагой и то выше плотских радостей желудка.
Он сказал задумчиво:
— Только в провинции и остались правильные юноши.
Антонина Ивановна воспротивилась:
— Ну что ты говоришь, Кирюша!.. Просто драчуны и гуляки чаще бросаются в глаза. А так и в Петербурге много молодых людей, готовых положить жизнь за императора, за возвышение России…
Он усмехнулся, голос смягчился.
— Ну да, в Сибири нет таких борделей, как здесь, потому там такие правильные молодые люди.
После ужина, который я, надеюсь, выдержал с честью, благо как что есть и какой из вилок ковырять могу в любой момент заглянуть в Википедию, все поднялись, как по команде. Слуги начали убирать со стола и зачем-то менять скатерть. Антонина Ивановна поручила меня слугам, чтобы те подготовили мне комнату, заодно указали нужные для туалета помещения.