Перед дверью, отведённой мне для ночлега комнаты, я спросил слугу шепотом:
— Скажи-ка, любезный, кто этот весь в роскошных бранденбургерах и с усами, как у кайзера Вильгельма?
Вряд ли он знал, что такое кайзер и как выглядит, но сразу сориентировался, ответил так же тихо:
— Барон Данкайро.
— Это понятно, — сказал я, — что барон, по морде лица видно. А почему распоряжается, будто хозяин?.. Вроде глава рода Вадбольский?
Слуга чуть дернул щекой, ответил нейтральным голосом, но я уловил в нём неприязнь:
— Дальний родственник со стороны Антонины Ивановны. Лихой игрок, по слухам проигрался в карты, в долгах. Кирилл Афанасьевич всегда занят, вот он и… трется, где хочет.
— Понял, — пробормотал я. — Благодарю.
Он поклонился, в глазах изумление, слуг тут точно не благодарят, я зашел в комнату, посмотрел, всё опрятно и чисто, выглянул в окно, во дворе тоже опрятно и чисто, все двигаются медленно и чинно, как в аллеманде. Здесь в особняке, как погляжу, жизнь не идет и не мчится, а едва ползет с боярской ленью, что захватила и слуг.
Решил посмотреть на двор с задней стороны, пошел через анфиладу комнат, навстречу появился барон Данкайро, загородил дорогу и смерил меня взглядом, полным брезгливости и презрения.
Я замедлил шаг, лихорадочно соображая, что делать, а он выпятил грудь, как петух перед дракой, сказал таким голосом, словно с размаху вылил на меня ведро помоев:
— Эй ты, деревенщина!.. Стой и смотри сюды!
Я остановился, воззрился на него непонимающими глазами. Он вынул из нагрудного кармашка большой клетчатый платок с монограммой, поднес к лицу, медленно вздохнул и на мгновение закрыл, словно в экстазе глаза.
Да хрен с тобой и задним двором, мелькнуло у меня, пойду лучше отседова, строить планы могу и в комнатке, где пробуду до утра.
Однако едва я качнулся и сделал шаг, сказал громко:
— Куды, деревня?.. Я не дал разрешения!
Я пробормотал:
— Какого разрешения?.. Тут что, нужно пропуск выписывать?
Он промолвил с великим презрением
— Ты, дурак неумытый слушай, когда тебя учат, сиволапого!.. Почему входишь в комнату и не кланяешься?.. Ты должен замереть в великой почтительности и сразу же поклониться!.. Низко поклониться, спина не переломится, но так выкажешь уважение и признаешь, что ты всего лишь мелкая букашка!
Злость начала закипать, я сказал глухо:
— Вообще-то я баронет…
Он презрительно фыркнул:
— Баронет из богом забытой деревни!.. Да в Санкт-Петербурге лакей выше, чем все бароны Сибири!.. А я вот настоящий барон, потому что родился в Санкт-Петербурге и живу в Санкт-Петербурге, где проживает Его Императорское Величество и его императорская фамилия!
Злость зашевелилась в моей душе, ого, какая она, оказывается, мохнатая, начала с глухим ворчанием подниматься, словно я питекантроп какой, горячие волны пошли по всему телу.
Я спросил тихо:
— И чего ты хочешь?
Он дернулся, округлил глаза.
— Хочу, чтобы ты, тупая деревенщина, исполнилась почтения и благодарила за урок, как нужно себя вести в благородном обществе!.. Иначе тебя не допустят даже за столом прислуживать, а будешь только навоз конский убирать…
Я сделал ещё шаг, с силой ударил кулаком в живот, даже не стараясь попасть именно в солнечное сплетение. Он охнул и согнулся, а я, ухватив за голову, с силой рванул вниз, одновременно бросая вверх колено.
Раздался хряск, на пол посыпались обломки зубов. Я выпустил голову истинного санкт-петербургского барона, он рухнул навзничь, захлебываясь кровью из вдрызг разбитой нижней челюсти, да и верхней тоже.
Я отступил на пару шагов, прислушался. В коридоре тихо, шаги за окном во дворе, но быстро удалились.
Красавец барон застонал и попробовал перевернуться на бок. Я быстро подскочил и пинком вернул обратно.
— Слушай ты, гнида, — прошипел я ему в лицо. — Сегодня же уберешься в ту нору, откуда выполз, скотина…
Он прохрипел разбитым в лепешку ртом:
— В Сибирь… загремишь…
Я кровожадно улыбнулся.
— К себе домой?
Он запнулся, а я с силой ударил ступней в промежность. Он взвился от боли, едва не потерял сознание.
— Ещё пару раз, — прорычал я ему в лицо, — и у тебя не будет детей… понял, тупой дурак?
Он не ответил, я тут же с огромным удовольствием засадил ещё раз в то же место. Он едва не подпрыгнул из положения лежа плашмя.