Возвращался поздно, усталый, извозчиков не видно, нужно выйти из этих тёмных улиц на те, где фонари освещают хотя бы вокруг себя, а там извозчики и даже автомобили могут отвести куда нужно, только плати.
Навстречу из темноты выступили молодые крепкие парни. У всех рубахи нараспашку, портки подпоясаны у двух кушаками, а у одного и вовсе веревкой. У среднего кулаки, как два молота, а у сообщников справа и слева короткие, но толстые дубинки.
Трое, все чуть подвыпившие, что для Руси красиво и похвально, ведь ещё князь Владимир отказался принять для своей страны отвергающий пьянки ислам, ибо «не можем без того быти».
— А-а, — сказал один довольно, — бла-а-агародный… Ну что, герб Рода покажешь, чтобы мы на колени рухнули?.. Нет?.. Тогда кошель сюда живо!
Парни крепкие, то ли наследство такое, то ли на работе таскают с утра до вечера тяжести, вон какие плечи и мускулатура, на грабителей не похожи. Это из той породы, что в выходные сходятся стенка на стенку у городских ворот. Сейчас то ли решили продолжить серию побед, то ли побежденные не прочь отыграться и смыть горечь поражения.
— Ребята, — сказал я вежливо, — завтра новый день и работа с раннего утра. Лучше всем нам пойти домой и выспаться.
— Ха-а, — сказал тот, что в середине, — на том свете отоспимся! Гони кошель!
— На том не отоспитесь, — сказал я. — В котлах с кипящей смолой не заснешь, да и черти с вилами спать не дадут. Лучше…
Он прервал уже с угрозой в голосе:
— Хватит болтать!.. Кошель сюда, а сам не колени!.. Тогда побьём не очень сильно!
— А без битья нельзя? — спросил я.
Он мотнул головой.
— Никак!.. Когда ещё барин забредет сюда… Ждуля, Ульян… быстро ошмонайте богатого дурака!
Я хотел возразить, что я не богатый, но так получится, что с дураком согласен, а парни с готовностью повесили дубинки на пояса, резво подошли и протянули руки, молодые и краснощекие, налитые здоровой нерастраченной за день силой.
Едва пальцы их рук коснулись моих плеч, я вошёл в ускорение и, напитав кулаки тяжестью, ударил одного правой, другому с левой с такой силой всадил в челюсть, что хруст сломанной кости и выбитых зубов послышался на несколько саженей.
Они ещё не успели грохнуться на землю, а я поманил пальцем вожака.
— Ну что?.. Умный бы уже убежал…
Он пару секунд обалдело смотрел на подельников, лежат, красиво раскинув руки, у обоих изо рта кровь, поднял на меня выпученные глаза.
— Гад… Да я тебя… за Ждулю и Ульяна…
— Молодец, — сказал я поощрительно, — Друзей бросать неблагородно.
Он взревел:
— Срал я на твое благородство!.. Я убью за друзей!!!
Я покачал головой.
— А вот убивать нехорошо. Богородица не велит.
Он налетел как буря, пришлось быстро отступить в сторону, иначе снес бы, как баран козленка, я подставил ногу, парень полетел кубарем, как можно попасться на такой нехитрый прием, я даже не успел ударить ни по затылку, ни в поясницу.
Вскочил он быстро, в глазах стыд и бешенство, сам понял, что попался глупо, двинулся на меня уже медленнее и двигая сжатыми кулаками перед лицом.
— Не передумал? — спросил я. — Посмотри на дружков.
— За них кого угодно порву, — пообещал он мрачно.
Я отступил, пропуская мимо первые три удара, подставил плечо, что отозвалось болью, словно угодили кувалдой, а мой кулак в ответ саданул в солнечное сплетение.
У молодца тугие мышцы, но мой кулак выбил дух, лицо мгновенно побелело и открылся рот, пытаясь ухватить воздух.
— Не передумал? — повторил я.
Он молча, всё ещё не состоянии вздохнуть, бросился на меня, пытаясь уложить одним ударом, потому что на второй уже не хватит сил.
Я шагнул в сторону и еще раз ударил. Голова дернулась, словно я попал в развесистую шляпку подсолнуха. Глаза заволокло поволокой, а колени начали подгибаться.
По карманам шарить не стал, этих парней никто за мной не посылал, сами от молодецкой удали восхотели продолжить воскресную драку, так что нечестно полученных денег у них наверняка нет, а мои остались при мне.
Стараясь двигаться бесшумно и как можно неприметнее, я покинул место схватки, хотя чувствовал как из-за плотной шторы в окне кто-то смотрит то ли с ужасом, то ли с интересом, что вернее.
Сердце стучит мощно, едва не выламывается из грудной клетки. Давно я так не бесился, и всё потому, что с детства рос и общался с детьми интеллигентных родителей, а потом и учился с интеллигентными студентами.
Эти дураки не виноваты, это общество их такими…. Но всё равно я в бешенстве, хотя и сам понимаю, что неправ, не должен вот так, но я пока ещё человек, а не сингуляр, хотя, полагаю, и сингуляры не уберут из себя сильные эмоции, это ж так приятно вдарить во всю мощь, чтобы зубов хруст и кровавые сопли в стороны!