Каратозов, рослый и красивый франт, унаследовал от родителей рост, широкие плечи и выпуклую грудь, но титул ударил в голову, смотрит на всех свысока, а в глазах высокомерное недоумение: почему все не ползают перед ним, стукаясь лбами в землю?
Он то и дело протягивал руку в сторону Глорианы, делая вид, что хочет то ли обнять её за талию, то ли за плечи, но та одним холодным взглядом промораживала его так, что отодвигала на полшага.
Я опустил голову и постарался пройти мимо, я же ни к какой группе не прибился, потому как бы сам по себе, никакой высокий род меня не защищает, что для всех задир как красная тряпка для быка.
Однако Каратозов заметил меня и крикнул нагло:
— Эй ты, жук навозный, из Сибири ещё когда прибыл?.. А навозом до сих пор воняет!
— А у тебя сопли на мундир капают.
Я сказал с такой убеждённостью, что все уставились на его ноздри, он и сам провел себя пальцем по верхней губе. Глориана тоже посмотрела внимательно, он тут же шагнул ко мне и толкнул в грудь.
— Топай отсюда, смерд!
Я брезгливо посмотрел на его пальцы.
— А ты руки мыл после того, как из жопы что-то вытаскивал?..
— Чё? — взревел он. — Ты охренел?.. Вон отсюда!
Он снова толкнул меня в грудь, уже сильнее. Я отступил на шаг, сказал громко:
— От тебя ещё и воняет!.. Иди свою девку обнимай такими лапами, а ко мне не прикасайся!
— Чё?.. Чё ты провякал?.. Получи, смерд!
Господи, мелькнула тоскливая мысль, ну когда же это кончится? Уже вроде бы все знают, что я ни к кому не лезу, но защищаюсь вполне, очень даже вполне.
Он широко замахнулся, красиво, по-крестьянски, в былинах так богатыри обмениваются ударами, сперва один, потом другой, медленно и величаво, и так до сих пор, пока кто-то не свалится.
Или расчет на то, что склонюсь перед его титулом и мощью его великого Рода?
Я даже не отступил назад или в сторону, и без аугментации вижу как начинается замах, как выдвигается рука со всё сильнее сжимающимся кулаком, в самом деле громадным, как валун, вот идет в сторону моего лица…
В последний момент чуть дернул головой, кулак прошёл рядом, почти задев щеку, а я, задержав дыхание и сцепив зубы, ударил в ответ прямо в зло стиснутые губы.
Их расплескало в красные лохмотья, зубы с хрустом брызнули во все стороны, нижняя челюсть странно укоротилась, словно вдвинулась в череп.
Он закатил глаза, и уже не помня, кто он и где он, завалился с грохотом срубленного дерева навзничь, красивый, как Андрей Бульба после рокового выстрела того, кто породил.
Кто-то вскрикнул:
— Его что… кувалдой?
Остальные ошарашено молчали, я брезгливо вытер кулак о полу мундира, набычился и посмотрел на всех, как волк на стадо овец.
— Ещё вопросы?
Двое испуганно замотали головами, остальные опасливо отступили на шаг, только Глориана осталась на месте, рассматривала меня пристально, а вокруг её стиснутых кулаков заплясали недобрые синие искры.
Что у неё за магия и какой мощи выяснять что-то не хочется, я отступил на шаг, бросил негромко:
— Переверните этого дурака, а то захлебнется соплями.
Повернулся и ушел, за спиной зашебуршились, Каратозов захлебывается не соплями, а кровью, в самом деле может кони двинуть, надо спасать лидера, если не зубы, те уже потеряны, так хоть репутацию.
Как-то многовато драк. Дерутся простолюдины, дерутся купцы и мелкие дворяне, реже дерутся титульные аристократы, но лишь потому, что их самих меньше в империи.
Чтобы избегать драк, нужно быть совсем тихой серой мышью, но и это не гарантия, тихих тоже бьют. Даже не за дело, а просто так, раззудись плечо, размахнись кулак! И — смотрите какой я лихой и не боюсь крови!
Надо хоть как-то быть готовым, потому что побитый — это не только ссадины и кровоподтеки, но и потеря авторитета, репутации, а то и престижа, если он есть.
На следующий день прямо на занятиях в аудиторию ворвался Каталабют, крикнул злорадно:
— Вадбольский, в кабинет директора!
— Как скажете, — ответил я, уже готовый к неприятностям, — но директор вроде бы поехал в город…
— Иди-иди, — крикнул он. — Рассусоливает, понимаешь! За тебя старше рассусоливают!
Я молча вышел, добрался до кабинета и, толкнув дверь, перешагнул порог. Сердце дернулось и остановилось. Зильбергауза нет, но от окна повернулся громадный мужчина в мундире генерала от инфантерии, вылитая копия Каратозова, только старше лет на тридцать, уже грузный и с выпирающим животом, но высокий, статный и налитый силой. Значит, это и есть князь Каратозов, тайный советник, входит в ближайший круг императора, владелец рудников и пароходов…
Он шагнул ко мне, нависая, как скала в бурю над лодкой, прогрохотал: